Под наблюдением: Как проект VisionLabs собирается помогать банкам и гаишникам Технологии распознавания лиц, букв и движущихся предметов постоянно совершенствуются, но от идеала далеки. Александр Ханин считает, что его компания может сделать прорыв в этой области.

Александр ХАНИН

Создатель проекта VisionLabs

Идея

Мы занимаемся видеоаналитикой: делаем софт и оборудование, которое может видеть то же, что и человек. Мы распознаём номера машин, лица людей, их действия, отслеживаем перемещения.

Идея создать такой проект посетила меня, когда я ещё был студентом третьего курса МГТУ им. Баумана. Я учился на кафедре робототехники и писал курсовую. Я построил робота типа «Валли», который мог выполнять различные действия: например, доехать до лестницы, подойти к двери и прочее. Я написал алгоритм, загрузил его в робота и просто вбивал эти команды в программу. А как он выполнит её, какой путь выберет, «Валли» уже решал сам. Со временем нашлись и единомышленники, с которыми мы в итоге образовали отличную команду и назвали её VisionLabs.

Сначала проект для нас был только хобби. Я в то время жил в общежитии, там вечерами мы устраивали наши первые круглые столы и мозговые штурмы. Тогда я работал в должности начальника отдела в одном крупном НИИ, занимался обработкой изображений и ездил на многие выставки, семинары, конференции. Узнавал пожелания потенциальных клиентов. Мы знали рынок безопасности, знали рынок робототехники, видели, чего не хватает, видели новые рынки и новые возможности.

Чтобы продолжить работу и выйти на новый уровень, мы организовали в профкоме университета «Центр технического зрения», но он особого развития не получил, и мы решили написать заявку в «Сколково». Для этого мы нашли ребят, которые хорошо разбирались в маркетинге и в финансах, походили по рынку, расставили приоритеты. Через пару месяцев нам пришло одобрение. И весной 2012 года мы стали резидентами инновационного центра и начали работать как стартап.

Продукты

В марте 2012 года я уволился со своей основной работы в научно-исследовательском институте и занялся только проектом VisionLab. Думаю, это можно считать днём рождения нашей компании.

Понятно, что чем скорее мы создадим робота, способного видеть и воспринимать мир как человек, тем скорее мы придём к светлому будущему. Для этого необходим искусственный интеллект. Без него невозможно развитие как робототехники, так и техники в целом. Именно отсутствие разработок интеллекта зрения сегодня является главным препятствием на пути развития технологий. Машине важно не только видеть, но и понимать, что происходит. Иначе она так и останется куском железа, и максимум, кого мы сможем изобрести, — это робот-пылесос, пригодный только для того, чтобы мыть полы.

Самым первым мы создали алгоритм чтения надписей. Благодаря ему стало возможным определять номера машин, считывать паспорта с минимальной погрешностью. Он начал создаваться ещё до образования компании. С возникновением VisionLabs мы начали писать алгоритм по распознаванию лиц, который способен обнаруживать их, отличать друг от друга, отслеживать одно и то же лицо, а соответственно, и человека. Робот видит лицо, запоминает его главные характеристики — расстояния между глазами, величину рта и так далее — и узнаёт его впоследствии на других записях. Последним появился алгоритм распознавания движений. Каждая из программ писалась около полугода. Все эти продукты либо уже продаются, либо находятся в стадии пилотного тестирования.

Деньги

Поскольку мы работаем в IT-секторе, единственное наше оборудование — это компьютеры. Мы потратили на них около 100 000 рублей. Сначала мы снимали маленький офис в технопарке «Сколково». Сейчас же мы расширились и переехали в Строгино. Мы прошли все экспертизы Минэкономразвития, правительства Москвы и получили офис на льготных условиях: 5 000 рублей в месяц за 40 м² с мебелью. В «Сколково» мы платили примерно 15 000 рублей за «каморку Раскольникова» .

В проект мы вкладывали собственные средства. У нас несколько акционеров: я (основной), мой коллега по вузу и два партнёра из «Сколково». С момента запуска и по настоящий момент мы потратили около $100 000. Каждый из нас вкладывал и продолжает вкладывать свои личные средства.

За первый год работы наша выручка была вообще смешной, мы заработали всего несколько тысяч рублей. Сейчас же, за последние два месяца, мы продали наши продукты на сумму примерно $20 000. Количество наших партнёров постоянно растёт. Думаю, что к следующему году показатель выручки вырастет значительно.

Поиск грантов и партнёров

Мы хотели попасть в «Сколково» для того, чтобы проект прошёл детальную экспертизу. В ходе заполнения большой заявки у нас в голове структурировалось понимание проекта. К тому же «Сколково» — это большое сообщество людей с горящими глазами, где можно найти единомышленников и партнёров. Статус резидента даёт нам право находиться в экосистеме фонда, иметь доступ к экспертам, легче продвигать проект в СМИ, искать клиентов и партнёров. Из материальных благ мы получаем льготное налогообложение и возможность претендовать на грантовое финансирование проекта. Кстати, инвесторы и «Сколково» — это не взаимоисключающие понятия. В большинстве случаев для получения гранта здесь нужно найти соинвестора.

Мы писали заявку примерно четыре месяца, потому что тогда процесс подачи ещё не устоялся. Форма для заполнения постоянно менялась. Это достаточно объёмный документ, и далеко не у каждого хватает терпения заполнить его. Заявка пишется на двух языках, русском и английском, по 30-40 страниц на каждый язык. Плюс проставляется куча разных ссылок и  указывается масса дополнительных материалов. Заявку рассматривают 10 экспертов, как правило, половина из которых российские, половина — зарубежные. Они всё изучают, пишут комментарии, оценивают реализуемость проекта, состояние бизнес-идеи, финансовые показатели по прогнозам и прочее. В нашем случае всё оказалось хорошо: эксперты посчитали, что мы соответствуем всем требованиям, и дали нам зелёный свет.

Рынок и клиенты

Когда мы только запускали проект, мы думали, что станем продавать нашу продукцию конечным покупателям. Поработав с ними месяца три, мы поняли, что воспитать их нам будет очень трудно, поэтому решили перейти к B2B-модели. Сегодня наши клиенты — это крупные компании-разработчики, в которых уже отлажена структура продаж. Это компании-разработчики систем безопасности, систем видеоанализа, систем технического зрения. Мы занимаемся тем, что умеем хорошо: пишем алгоритмы. Мы как Intel Inside: неважно, какой ноутбук вы выбрали: Sony, Toshiba, Apple — везде процессоры Intel. И без них ничего работать не будет. Производители между собой конкурируют по цене, маркетингу, сервису. Но нам не важно, кто из них выиграет, всё равно они будут брать интеллект у нас, потому что мы делаем ядро.

Мы не единственные в России, но у нас один из самых быстрых в мире алгоритмов, и мы даём возможность разработчикам интегрировать наши алгоритмы внутрь их камер и систем управления видео. Это уникальная возможность, и в мире она есть лишь у нескольких компаний за рубежом. Там достаточно жёсткая привязка к платформам и требования для внедрения, наши же требования очень просты и лояльны.

Проблемы

Сфера, в которой мы работаем, не очень понятна для простого пользователя. А люди очень осторожно относятся к тому, что плохо понимают. Поэтому нашей основной трудностью было выбрать сферу применения нашей технологии, то есть аудиторию для неё. Какая бы ни была крутая, прорывная, изменяющая мир технология, без правильной реализации она не стоит ни копейки. Поэтому мы постоянно находимся в поиске правильных партнёров для своих технологий. Наш плюс в том, что у нас не один продукт, а целый портфель, соответственно, больше шансов найти подходящего для нас клиента.

Второй нашей главной проблемой была погоня за совершенством. Мы пытались создать идеал, но потом поняли, что далеко не всегда он нужен. Было трудно найти момент, сказать себе: «Стоп, хватит всё бесконечно переделывать». Было трудно, как нам казалось, сырые разработки выпускать на рынок, где они должны были уже тестироваться. Важно понять: можно потратить кучу времени, создавая некую крутую технологию и пряча её от мира, а в это время кто-то другой сделает что-то похожее, но не такое проработанное, выпустит на рынок и выиграет. 

Сейчас, например, у нас есть новая технология распознавания лиц, нам нужно полтора года на её завершение, но мы уже через три месяца начнём выпускать на рынок её частные случаи. Чем раньше мы это сделаем, тем быстрее получим обратную связь, исправим то, что не понравилось клиенту, сделаем продукт более качественным.

Ещё одной проблемой была отдалённость от рынка. Мы думали, что знаем рынок чрезвычайно хорошо, рассуждали о вещах, которые нам казались абсолютно логичными, но по факту всё оказывалось не совсем так, как мы предполагали. Мы не учитывали такие факторы, как менталитет, национальность, особенности бизнеса в России и в других странах. Например, мы думали, что для банков очень нужна и важна будет технология распознавания лиц, собирались создать для них сеть камер, но со временем поняли, что не все готовы идти нам навстречу. Многие предпочитают уже старые известные камеры слежения, а не новую, ещё не известную технологию.