Как бюро SVESMI предлагает переделать московские кинотеатры The Village выяснил у сооснователя студии, зачем помещать рынок в памятник советского модернизма

Важно отметить, что не все системы одинаково хорошо сохранились. Например, библиотечная мало изменилась: как было около 450 библиотек, так и осталось. А вот сеть районных кинотеатров в плачевном состоянии: многие из них просто закрыты или их здания используются каким-то абсолютно невнятным образом по случайным проектам.

Когда команда SVESMI вместе с Борисом Куприяновым начала заниматься реорганизацией московских библиотек, нам довольно быстро стало ясно, что постсоветские библиотеки в их старом формате, утратив — к счастью! — свои некогда основные, идеологические функции, никаких новых смыслов породить не могут. Это были по большей части пустые усталые пространства, в которых оборону держали тоже усталые, за редким исключением, библиотекари. Нашей задачей было эти пространства переформатировать, открыть возможности для создания нового содержания, а потом привлечь аудиторию, которая могла бы воспользоваться новыми возможностями. Сначала мы эти пространства придумали, потом провели ряд культурных программ для демонстрации, а теперь всё само работает, сами видите. Причём по сути та же библиотека им. Достоевского или «Проспект» на Ленинском — это прототипы: по их рецептам, пусть и с другим дизайном, можно было бы организовать все другие сетевые библиотеки, и они бы все прекрасно функционировали. Особенно при наличии хороших кураторов и энергичных библиотекарей. Но для изменений на уровне системы нужна политическая воля.

Кинотеатры, конечно, не библиотеки, но это тоже сеть. Другая архитектура, другая функция, другой масштаб, другая степень заметности в городе. Важно, что в Москве теперь 39 кинотеатров принадлежат частной компании и — в отличие от библиотек — уже не находятся в ведении и на балансе государства. Но их местоположение (как правило, очень центральное) и размер (зачастую это одно из самых крупных по объёму зданий в районе) таковы, что город обязан следить за тем, что с кинотеатрами происходит. Поэтому в жюри конкурса входил главный архитектор Москвы Сергей Кузнецов.

И в «Восходе», и в «Варшаве» мы попытались сохранить функцию кинотеатра во многом из соображений исторической преемственности: для большого количества местных жителей это кинотеатры их детства и молодости, и эти воспоминания важны. Но мы предложили для кинопоказов пространства, которые можно использовать ещё тысячей разных способов: под выставки, образовательные мероприятия, лекции, детские студии. Эти небольшие, но очень-очень важные, особенно в ледяные зимние дни, общественные гостиные — по сути, универсальные контейнеры для ещё неизвестного содержимого.

Мы даже не можем себе представить, что придумают там делать местные жители или приглашённые кураторы, — всё это должно заработать уже без нас, хотя у нас и есть интересные идеи касательно содержимого. Например, было бы здорово регулярно предоставлять залы замечательной Школе документального кино и театра Марины Разбежкиной и Михаила Угарова — там студенты снимают отличные фильмы про нашу с вами реальность, но широкий зритель за пределами фестивалей их редко видит. Кстати, при гибком программировании и интенсивном использовании помещений можно в обновлённых зданиях устраивать и очень дешёвые кинопоказы для тех, кому в Москве просто не по карману ходить в кино.

Однако в обоих случаях требовалась ещё и какая-то мощная и новая функция, которая бы помогла завести старый кинотеатр, как мотор. Надо было придумать для этих измученных домов новые сердца. «Восход», например, много лет стоял заколоченным и печальным, а с такой тяжёлой аурой вообще трудно работать. «Варшава» пережила адский ремонт, в результате которого превратилась в мутный торговый центр за пределами всякой эстетики, — тоже не источник энергии. При этом, как и в случае с библиотеками, мы понимали, что оба кинотеатра — не просто отдельные частные случаи, но потенциальные проекты-прототипы, принцип которых потом можно использовать по всему городу, да и по всей стране.

Так новым сердцем для кинотеатра стал рынок — очень старая традиционная программа, но всегда необыкновенно витальная. Рынок — это ведь и место, и действие, и зрелище сразу, независимо от того, кто и чем на нём торгует. Даже самые дешёвые из них бывают очень живописны. Просторные интерьеры бывших кинотеатров с их высокими потолками и большим количеством воздуха легко приспособить под выразительное рыночное пространство, по периметру которого можно разместить прочие необходимые в местном контексте функции. Зрелищная, гибкая, живая программа рынка естественным образом объединяет вокруг себя рестораны, магазины, спортзалы, классы, воркшопы — да что угодно. Это как сцена, на которую смотрят зрители со многих ярусов.

В новой «Варшаве» мы как раз спроектировали рынок, который выглядит и работает самым привычным образом и в то же время благодаря кураторским усилиям может предложить и совсем другие режимы работы, которые превращают его из сугубо коммерческого в общественное и культурное пространство.

Если представить, что тяжёлые мраморные прилавки — это кварталы города, то при гибком планировании каждый из них или сочетания нескольких могут стать площадками для новых видов деятельности. Скажем, четыре прилавка, перекрытые деревянным настилом, — это однодневный рынок дачных продуктов летом, а зимой — место продажи носков и рукавиц, связанных районными бабушками. Один длинный ряд прилавков, накрытый одной столешницей, — это и подиум для показов, и длиннющий стол для празднования 8 Марта. Уже после закрытия рынка на пару ночных часов каждый прилавок может превратиться, скажем, в кулинарное посольство страны СНГ или постамент для инсталляции современного художника. Вариантов много — только успевай придумывать.

Для «Восхода» мы предлагаем другой по духу рынок: очень дешёвый, преимущественно торгующий продуктами из Подмосковья и некоторых других областей, а также соленьями, вареньями и прочей снедью, которую захотят продавать жители Рязанского района. Ничего подобного в этом районе нет, а социальные опросы показывают, что именно такой рынок необходим местным. Раскинут он будет на лёгких передвижных прилавках, из которых нетрудно составить разнообразные конфигурации — или вообще освободить центральное пространство под мероприятия. Рынок также восполняет критический недостаток общественных пространств в районе: здесь можно будет потолкаться, встретиться с друзьями, поесть в столовой, посмотреть бесплатное кино, а также выполнить мелкие семейные поручения — отдать в починку обувь, сделать новые ключи или маникюр.

«Варшаву» можно записать в памятники модернистской советской архитектуры. Она вышла из мастерской именитого архитектора Андрея Меерсона. Мы попытались бережно снять наслоения последних лет и сохранить летящую, упругую линию крыши, праздничный стеклянный фасад, светлый просторный интерьер. Хотим также использовать характерные для того времени сочетания материалов: полированное золотистое дерево с грубым бетоном. Однако проект предполагает много изменений — это вовсе не рабская покорность семидесятым, мы создаём сложно многофункциональное пространство с большим потенциалом для программирования, радикально отличающееся от монофунциональных советских кинотеатров.

А «Восход» как раз не самое сильное с точки зрения архитектурного качества типовое сооружение. Не очень выразительные пропорции, слабая форма. Но зато важно его положение в Рязанском районе и какой-никакой масштаб — а что в этой местности есть ещё большого и светлого? Новый «Восход» предлагает очень демократичную атмосферу. Здесь как раз не будет дорогих отделочных материалов или дизайнерской мебели: интерьеры и фасады отчасти даже сохраняют дух бедных 1970-х годов.

Мы использовали преимущественно материалы и цвета, которые отсылают к характерным «гигиеничным» фактурам советских общественных пространств, — прежде всего к окрашенным глянцевой масляной краской немарких цветов — голубой, зелёный, коричневый, бордовый — неровным стенам и светлому кафелю общепита. Такие материалы дёшевы в употреблении, вызывают легко распознаваемые ностальгические ассоциации — детский сад, подъезд, столовая — и создают ощущение обжитого, понятного для москвичей пространства. При этом точечный и экономный ввод в палитру уникальных деталей и материалов более качественных — тёмного дерева, итальянской мозаики, полированного бетона — позволяет убрать негативные коннотации, связанные с советской бесприютностью, и создать новую стилистику «бедного» шика и живописной экономии средств.

Мода на поздний советский модернизм началась вполне логичным образом — мы отошли на достаточную временную дистанцию. Более ранние направления (например, конструктивизм) неплохо, хотя, на мой взгляд, недостаточно изучены, а вот исследования послевоенной советской архитектуры и градостроительства появились только сейчас. И очень здорово, что теперь обращают внимание не только на отдельные проекты, скажем, Леонида Павлова или Андрея Меерсона, но и на типовую застройку 1960–1970-х — на архитектуру и пространственную организацию микрорайонов, в которых мы все в подавляющем большинстве и живём.

Эта подушка времени позволяет если не забыть, то, по крайней мере, временно вынести за скобки лживость тогдашней идеологии, убогий быт, тягостную несвободу, которые этому модернизму приходилось обслуживать. Из нашего времени, если хорошенько прищуриться, можно увидеть в советском модернизме, как и в любом другом, привлекательный идеализм и интересные формальные находки.

Оба наши проекта — каждый по-своему — вступают в диалог с архитектурой советского модернизма, пытаясь сохранить те пространственно-архитектурные особенности, которые в своё время делали эти здания достойными общественными пространствами. В случае «Варшавы» это, конечно, большая кубатура воздуха в интерьере, обилие света, хорошо налаженные связи интерьера и улицы, удобная циркуляция, оптимистичная приподнятость всего здания за счёт подиума (это, кстати, есть и в «Восходе»). При этом оба проекта вступают в диалог и с самой жизнью того времени, предлагая сохранить важнейшее качество этих двух столь стилистически разных пространств — общедоступность.

Не идеализируя советские кинотеатры как места культуры (очевидно, что толпы шли туда отчасти в отсутствие всякой альтернативы, а отчасти — в буфет), важнейшей целью проектирования и функционального программирования всех московских кинотеатров мы считаем поддержание прежнего эгалитарного духа этих мест. В ситуации, когда необходимо сделать эти здания эффективными с коммерческой точки зрения, это непростая, но — при наличии воли — не невыполнимая задача.