Священнослужитель — о православных активистах, смерти и селфи The Village поговорил с пресс-секретарём Санкт-Петербургской митрополии иереем Алексием Волчковым об отношении к феминисткам и абортам, а также о том, имеет ли право верующий на ненависть и селфи

О феминистках и абортах

— Кстати, о женщинах. Как вы относитесь к феминисткам?

— К этой категории относит себя слишком большое количество людей, чтобы у меня сформировалось ко всем ним единое отношение. К тем, кто защищает права женщин — на образование, на достойное к себе отношение, равные с мужчинами права, — моё отношение сугубо позитивное. Мы все знаем, что во многих странах подобная борьба сопряжена с риском для жизни. При этом есть и другая категория феминисток. Мне кажется, реальную борьбу они ошибочно перепутали с эпатажным, скандальным и провокационным поведением. 

— Петербургские феминистки недавно запустили кампанию «Право на аборт» — это серия видеороликов, в которых разные, самые обычные, женщины и мужчины объясняют, почему нельзя запрещать аборты. Церковь, насколько я понимаю, в вопросе абортов однозначна, но как лично вы относитесь к этой проблеме?

— Есть мнение, что борьба за женские права включает в себя право на аборт. Церковь никогда не сможет согласиться с подобной интерпретацией того, что однозначно воспринимается как убийство нерождённого человека. 

Замечу, что пока сторонники левых идей будут воспринимать свободу человека как свободу от брака, веры, детей, ответственности, традиции, любой диалог между верующими и людьми социалистических убеждений является затруднительным. В этой ситуации церковь вынуждена опираться на поддержку людей и движений правоконсервативных убеждений. Хотя замечу, что Christian Left является довольно популярным движением среди христиан современного мира. Многие представители русского религиозно-философского возрождения начала XX века также были близки к умеренно-социалистическим воззрениям.

Об одиночестве и православных активистах

— В чём разница мотивов и чаяний, с которыми в церковь приходят молодые и пожилые?

— Молодые приходят в храм ради одиночества. Часто общение на работе, учёбе вызывает протест и нежелание целиком раствориться в господствующей системе ценностей и приоритетов: успех, потребление, легкомысленное отношение жизни и к своим обязательствам. Посещение храма является попыткой эмансипироваться от идеалов и ценностей окружающего общества. Пожилые же, наоборот, часто приходят в храм в поисках сообщества, с которым можно связать свою жизнь. То есть в храм они приходят, спасаясь от постигшего их одиночества.

— Как вы относитесь к православным активистам — таким, как «Народный собор», и другим?

— Евангелие учит нас тому, что далеко не любая религиозная активность является ценной в глазах Бога. Напомню, что обличаемые Господом Иисусом фарисеи, первосвященники, участвовавшие в заговоре против Христа, — все эти люди были достаточно активными в том, что касалось соблюдения буквы религиозного закона. Однако следствием их активности явилась смерть воплощённого Бога. Эти рассуждения имеют прямое отношение к разговору о современных православных активистах. Те, кто усердствуют в делах любви и служению ближнему, эти активисты вызывают у меня восхищение. Речь идёт о тех христианах, которые активно трудятся, помогая бездомным, малообеспеченным, пациентам больниц, заключённым и прочим. Мне кажется, что самым истинным и праведным активизмом, которого Бог ожидает от каждой христианской семьи, является усыновление ребёнка, от которого отказались его родители. Напомню, что сам Иисус был усыновлён мужчиной, который не был его отцом, — речь идёт об Иосифе Праведном. 

Однако мы знаем, что очень часто грубое и провокационное поведение иных активистов порочит православную веру, выставляя её в качестве религии насилия и агрессии, а не прощения и любви. 

О вере и ненависти

— Сегодня многие горожане называют себя православными верующими, но не ходят в храмы, не соблюдают обряды. Достаточно ли этого — просто считать себя верующим?

— Никто не может запретить человеку считать себя верующим или неверующим. Если человек сознательно относит себя к какому-либо мировоззрению, то окружающие обязаны с уважением отнестись к подобной самоидентификации. 

Самым истинным и праведным активизмом, которого Бог ожидает от каждой христианской семьи, является усыновление ребёнка, от которого отказались его родители

— Имеет ли право верующий человек ненавидеть кого-либо или что-либо?

— Был ли наш Господь совершенно бесстрастным человеком, равнодушно взирающим на все бедствия и несправедливости, царящие в мире? Конечно, нет! Евангелия нам описывают иную картину: оказывается, Иисус Христос нередко испытывал возмущение, а когда умер Лазарь, он плакал. Для христианина естественно испытывать расстройство от того, что правда в мире терпит поражение, а зло торжествует. Верующему свойственно пытаться изменить этот расклад. Однако чувство ненависти — совершенно не тот ресурс, который может в течение долгого времени питать нас в нашей борьбе. Парадоксально, но прощение и любовь могут сделать гораздо больше в этом отношении. Главное, чтобы это была любовь мудрая — та любовь, которой мы учимся, читая Евангелие, не может потакать слабостям или греховным склонностям человека. 

О смерти 

— Есть ощущение, что многие приходят в церковь из-за страха — болезни, смерти, из страха оказаться в аду. Многие церкви строят при больницах, на кладбищах. Таким образом, христианство ассоциируется скорее с муками и смертью, нежели с радостью жизни. Как бы вы ответили на такое суждение?

— Болезнь, страх, страдание и прочее являются крайне важным элементом нашей жизни. Глупо слушать пророков современной массовой культуры — деятелей шоу-бизнеса, представителей разнообразных идеологий, политтехнологов, ведущих новостных программ — и жить так, как будто всего этого нет («всё это может случиться с кем-то, но только не со мной»). В итоге, когда несчастье действительно постигает человека, имеющийся в его распоряжении набор готовых ответов, который он почерпнул из сериалов и поп-культуры, не работает. Дальше человек начинает перебирать различные мировоззрения, различные философские и религиозные системы. Иногда подобный поиск приводит его к Иисусу Христу. Меня не пугает связь христианства с указанными явлениями человеческой жизни. Однако ассоциирование со страданием, смертью и болью меня совсем не устраивает. Евангелие не учит нас такому восприятию благой вести. 

— Боитесь ли смерти лично вы? 

— Конечно, я боюсь смерти. Этот страх связан в основном с беспокойством о судьбе моих семейных, счастье и благополучие которых во многом зависит от меня. 

— Как вы боретесь со страхом смерти?

— Евангелие сообщает верующим радостную весть. Бог открывает себя в Иисусе как тот, кто является отцом. Этот отец не может допустить в жизни верующего ровно ничего, что противоречит его изначальному, благому по отношению к каждому из нас, плану. Эта мысль, изложенная мной сейчас довольно схоластично, спасёт меня от ужаса неопределённости завтрашнего дня. 

— Как вы относитесь к самоубийцам?

— С состраданием. Мне кажется, каждый самоубийца в самый последний миг своей земной жизни раскаивается в принятом решении. 

О велодорожках и храмах в парках

— Я знаю, что некоторые петербургские священнослужители пользуются велосипедом для передвижения. Каким видом транспорта пользуетесь вы? 

— У меня есть автомобиль отличной бюджетной марки — «Рено Логан». На последний день рождения прихожане Феодоровского собора, где я несу служение священника, подарили мне велосипед. Так что летом и осенью я активно пользовался этим полезным и экологически чистым видом транспорта. Наверное, я ездил бы на нём и зимой, если бы у нас были построены дорожки для велосипедистов. Безусловно, я хотел бы, чтобы Петербург с каждым годом походил всё более и более на европейские города — в том смысле, что заботе об удобстве жизни, о чистоте на улицах, как мы знаем, в Европе уделяют большое внимание. 

— Но сейчас так много разговоров про бездуховный Запад... Или вы имеете в виду исключительно комфорт в телесном смысле, то есть удобства для жизни, без мировоззренческой подоплёки?

— Европейским для меня является тот город, жители которого бережно относятся к городскому пространству, культурному наследию и всем тем людям, которым Бог определил жить вместе в одном городе. В этом случае забота о чистоте и удобстве городской среды является вполне созвучной с христианским призванием. 

— В последние годы в Петербурге было несколько конфликтов между строителями церквей и защитниками скверов: парк «Малиновка», Долгоозерная улица. Как вам кажется, в чём корневая причина подобных конфликтов?

— Конечно, мы слышали об этих конфликтах. Как сотрудник информационного отдела Санкт-Петербургской епархии я вынужден мониторить эту ситуацию. Любой спор имеет под собой одно основание — конфликт интересов и непонимание сторон (или нежелание понимать оппонента).

За показной мудростью
и трезвостью часто скрываются вялость чувств и мысли, отсутствие творческой воли

Очень правильно и хорошо, когда в общине, занимающейся строительством храма, существуют социально ориентированные служения — помощь инвалидам, работа с подростками, группы трезвенников и прочее. Мне кажется, в случае с упомянутыми вами конфликтными ситуациями некоторые из этих принципов не были соблюдены.

О селфи

— В инстаграм-аккаунте Духовной академии под Рождество опубликовали селфи — что дало повод для злословия в соцсетях. Приемлемо ли для священнослужителя — да и для обычного верующего — делать селфи?

— Наверное, без контекста сложно понять это селфи. Фото сделал Константин Шнуров, выпускник Санкт-Петербургской духовной академии. В настоящее время он сотрудничает со своей альма-матер в качестве фотографа и видеооператора. Константин — очень талантливый и успешный в своём деле специалист. Вообще Петербургская духовная академия — это совершенно уникальное и радостное явление. Ректору архиепископу Амвросию удалось невероятное — создать современный, превосходно технически и интеллектуально оснащённый церковный вуз. К слову сказать, в Академии прекрасно поставлено медианаправление: в академической пресс-службе трудятся талантливые фотографы, веб-дизайнеры, дизайнеры. На селфи Кости Шнурова как раз и можно увидеть сотрудников этой пресс-службы. Поэтому в этом снимке я не вижу никакого торжества нарциссизма и самолюбования. Наоборот, к своей радости, я лишний раз убеждаюсь, что Духовная академия — это сплочённая команда товарищей и единомышленников. 

— То есть селфи делать можно, это не нарциссизм — или всё зависит от контекста?

— Конечно, очень часто селфи оказывается проявлением глубокой и нездоровой самовлюблённости. Но недавно молодёжный отдел Санкт-Петербургской епархии проводил крупный форум, который собрал несколько сотен молодых верующих города и Ленинградской области, я выступал на секции, посвящённой информационному служению на приходе, и тема моего доклада звучала как «Информационное служение в стиле селфи». В своём выступлении я хотел обратить внимание на молодёжное служение на приходе. 

Когда общаешься с некоторыми воцерковленными братьями и сёстрами двадцати с небольшим лет, создаётся ощущение, что с тобой разговаривает человек, переваливший за шестой десяток. На самом деле за показной мудростью и трезвостью часто скрываются вялость чувств и мысли, отсутствие творческой воли. Как поёт один музыкант, молодость — это такое время, когда у каждого есть право (или обязанность?) «сочинять мечты». Мне хотелось напомнить, что это относится и к воцерковленной молодёжи. Селфи в этом случае оказывается символом такой творчески активной и сопряжённой с поиском жизни.