Юрий Болотов — о том, почему ИНИОН РАН должен быть восстановлен The Village продолжает рассказывать о примечательных зданиях Москвы. В новом выпуске — о библиотеке ИНИОН РАН, уничтоженной в результате пожара 30 января 2015 года

Вечером в пятницу 30 января 2015 года загорелась библиотека Института научной информации по общественным наукам РАН на Нахимовском проспекте. Пожар удалось потушить лишь через день — к этому моменту выгорел третий этаж и обрушилась кровля над правым крылом здания. Работы продолжаются до сих пор: в ночь на понедельник из помещений библиотеки выкачали 5 тысяч кубометров воды. Огонь не добрался до книгохранилищ, но в результате последующего затопления всё равно пострадало около 20 % фондов. Зданию ИНИОН не грозит дальнейшее обрушение, но вряд ли можно говорить о сколько-нибудь позитивном исходе. The Village разбирается, почему катастрофа касается всех нас.

Юго-Запад — самая интересная часть Москвы за пределами Третьего транспортного кольца. На рубеже 1950–1960-х в Черёмушках проходили эксперименты по созданию первого советского массового жилья, Натан Остерман пытался воспитать человека коммунистического будущего в Доме нового быта, а Игорь Покровский создавал живую утопию — Дворец пионеров. Если бы хрущёвская оттепель не выдохлась так быстро, Юго-Запад стал бы новым административным центром Москвы. Вместо этого стал научным. Уже во время брежневского застоя на Нахимовском проспекте вырос целый ансамбль из зданий исследовательских институтов, и ИНИОН — самое эффектное из них.

ИНИОН РАН — одна из главных научных библиотек страны. Институт был организован в 1969 году на базе Фундаментальной библиотеки Академии наук. Это было специфическое и, конечно же, закрытое для посторонних людей место: в эпоху, когда гуманитарное знание подменялось коммунистической идеологией, ИНИОН собирал и анализировал новую зарубежную литературу в области общественных наук. Кроме этого, в хранилищах были редкие старые документы и даже самая большая в России коллекция книг на славянских языках. К началу 1970-х в фондах библиотеки было 7 миллионов единиц хранения, и вскоре институт перебрался в новый просторный комплекс на Нахимовском проспекте. К нашему времени лишь в архивах здания у метро «Профсоюзная» находилось 10 миллионов изданий, включая 6 миллионов книг и полмиллиона научных диссертаций и монографий. Общие фонды института превысили 14 миллионов единиц, и многие материалы в собрании библиотеки являлись уникальными для стран бывшего СССР. 

Библиотека, строившаяся по проекту Якова Белопольского, была завершена летом 1974 года. Белопольский был частым соавтором скульптора Евгения Вучетича — они вместе работали над мемориальными комплексами в берлинском Трептов-парке и на Мамаевом кургане в Волгограде. В 1960 году он возглавил мастерскую № 11 «Моспроекта», которая до развала СССР в основном и занималась проектированием на юго-западе Москвы. Цирк на проспекте Вернадского, Дворец молодёжи на Комсомольском, РУДН и даже недостроенная стеклянная высотка «Синий зуб» — это всё Белопольский. ИНИОН стал вершиной его творчества.

Вышло модно. Престижный академический район, закрытый институт с доступом к передовому зарубежному знанию, огромный бассейн с мостом, зелёное окружение, простая и эффектная постройка с внешними отсылками к Ле Корбюзье и Оскару Нимейеру. Библиотека по проекту Белопольского была трёхэтажной. Два нижних этажа — массивные: внутри них поместились хранилища, научные и служебные комнаты. Нависающий над ними третий этаж — очень лёгкий и светлый: снаружи ленточное остекление, а внутри просторные пространства разделённых прозрачными перегородками читальных залов. Сплошная плита кровли была прорезана десятками зенитных фонарей. Таким образом Белопольский переосмыслил один из приёмов Алвара Аалто: в 1935 году финский классик модернизма построил в Выборге библиотеку, в читальные залы которой сквозь окна в крыше проникал естественный свет.

В истории строительства ИНИОНа был и прямой финский след. Широкий пруд перед зданием, через который перекинули мостик к главному входу, на самом деле был частью пассивной системы вентиляции. В создании внутренних перегородок на третьем этаже и сложных инженерных систем библиотеки как раз и участвовали финские специалисты. В Финляндии же закупили всю мебель и оборудование. Руководство института потратило на это почти 1 миллион долларов: за год до открытия нового комплекса случился мировой энергетический кризис, цена на нефть взлетела в четыре раза, и в СССР хлынул поток нефтедолларов.

Ансамбль научных зданий на Нахимовском проспекте был завершён к концу 1970-х. Рядом по проекту Леонида Павлова, занимавшегося строительством дата-центров для советских суперкомпьютеров, появилась книжка Центрального экономико-математического института с огромной лентой Мёбиуса на фасаде. Сам Белопольский построил за комплексом ИНИОН медицинскую библиотеку, а на другой стороне проспекта — Институт океанологии.

Спустя три десятилетия ИНИОН и его окрестности пришли в упадок. Все последние годы внутри библиотеки было душно: пруд с фонтанами пустует с начала 1990-х. Мост пришёл в аварийное состояние, и его закрыли вместе с главным входом. Внешний облик научного ансамбля уничтожили и две многоэтажки, зажавшие с обеих сторон бывшую доминанту ЦЭМИ. ИНИОН оставался закрытым учреждением с упрощенным по сравнению с советским временем, но все равно ограниченным доступом, недружественным обслуживанием и всеми родовыми проблемами постсоветских библиотек: была оцифрована лишь малая часть фондов. После пожара появились слухи, что на месте библиотеки собирались построить церковь и торговый комплекс, но сам директор ИНИОН Юрий Пивоваров опроверг их и исключил версию о поджоге как несостоятельную.

Весной 2014 года в ходе пожарной проверки библиотеки были выявлены нарушения, которые надлежало устранить до 30 января 2015 года. После пожара устранять нечего: половина здания уничтожена, и кажется, что один из лучших образцов советского модернизма утрачен. Дмитрий Медведев поручил курировать восстановление института вице-премьеру Аркадию Дворковичу, но какой будет судьба здания и фондов, до сих пор не ясно.

Здание ИНИОН безусловно должно быть восстановлено. Однако огонь уничтожил нечто большее, чем металлические перекрытия и перегородки: по словам Пивоварова, погибла вся инфраструктура научного центра. На сгоревшем третьем этаже комплекса располагался карточный каталог библиотеки. На инвентаризацию фондов и восстановление института потребуются годы упорной работы, и российская гуманитарная наука на это время может оказаться отделённой от остального мира. Пожар в одной из главных научных библиотек страны — это ещё один шаг к политической и культурной изоляции России. В эпоху, когда депутаты Госдумы называют изучение иностранных языков угрозой традициям, последствия произошедшего могут быть непоправимыми.