Я живу в доме Ленсовета на Карповке (Петербург) The Village рассказывает о жизни в самых известных и необычных домах Москвы и Санкт-Петербурга

АЛЕКСАНДР МОРОЗОВ, ХУДОЖНИК: Мы переехали в дом Ленсовета пять лет назад, а до этого жили на улице Чайковского, недалеко от Летнего сада. Разница есть: на Петроградской стороне аура отличается от «материкового» Петербурга. Многие мои друзья-«почвенники» считают, что Петроградка — главный район города. У меня двойственные ощущения от этого места. В какой-то момент оно даже начинает напрягать: здесь другая энергия, беспокойная — появляется много офисов, трафик становится более выраженным. Из-за этого возникает чувство, будто ты находишься в гостях. Раньше Петроградская сторона была прекрасна своей «провинциальностью», но сейчас это ощущение, наверное, осталось только в Коломне.

С профессиональной точки зрения дом Ленсовета — очень хорошая архитектура. Кроме того, мне интересен сам конструктивизм как проект: нравится безумная идея о том, что люди могут жить в коммуне. Причём понятно, что это утопия. В то же время дом — ближе к ар-деко: есть тема элиты, вертикали власти. Таких домов много в Германии — они появляются с 1934 года, выстроены в тоталитарном помпезном стиле. Известно, что Левинсон потом много строил в стиле неоклассицизма; скажем, станция «Автово» — это его проект. Ну а Фомин — архитектор с умом проектировщика: для него были более важны эргономика, функциональность, нежели эстетика. 

Если посмотреть на дом глазами обывателя, станет ясно, что жить здесь может быть трудно. В доме Ленсовета очень плохие инженерные сети. Это вообще присуще зданиям 1930-х годов: архитектура красивая, но построено так себе. Когда я прихожу к коммунальщикам и они спрашивают номер дома, я отвечаю: «Набережная Карповки, 13». Они реагируют: «Так бы сразу и сказали!» Для них этот дом очень проблемный: здесь постоянно прорывает трубы, скачет электричество (последнее, понятно, плохо для владельцев дорогих компьютеров). 

В народе дом считается непростым: цифра 13, какая-то мистика. И есть почва для домыслов. Например, известно, что когда в 2000-е годы укрепляли фундамент — а почва тут не очень хорошая, дом немного гуляет — рабочие обнаружили гранитные плиты, на одной из которых было выгравировано «Максим Уваров, год рождения 1777». Вроде бы здесь была территория монастыря и кладбище. Говорят ещё, что в доме был большой процент самоубийств.

В доме Ленсовета жили известные люди. Например, поговаривали, что одну из квартир строили для любовницы Кирова. Достоверно известно, что здесь жила семья Алексея Толстого, тут выросла Татьяна Толстая. Насколько мне известно, сейчас эта квартира продана, там живёт другая семья. Пару лет назад я наблюдал, как оттуда спускали ящики с первым изданием «Буратино». Что-то вывезли Толстые, а часть, наверное, отправили на помойку. В нашей же квартире когда-то жил капитан Балтийского пароходства Будылкин: он в те времена имел счастливую возможность ходить в загранку, плавал на Кубу и в Америку. Наша соседка — известный астролог Ландра, у неё тут рядом офис у метро. 

В отличие от настоящих конструктивистских проектов, этот дом — пример здания для частной жизни. Но и здесь важна идея паноптикона — идеальный образ тюрьмы, здание, в котором можно за всеми следить. Многие конструктивистские здания спроектированы так, что вы всегда можете наблюдать за соседом. С одной стороны, это демократично: вы вроде как должны общаться и, согласно концепции сегодняшнего урбанизма сообщества, обязаны дружить. Но в реальности эти сообщества просто стучали друг на друга. Свобода обернулась репрессиями. Этот парадокс и выражен в архитектуре.

Сейчас здесь очень активное комьюнити. Мы закрыли ворота (но попасть во двор по-прежнему легко — со стороны детского сада), поставили кодовые замки. Есть инициативная группа жильцов, которая занимается разнообразными вопросами — например, о реставрации дома. Все памятники бетонной архитектуры в нашем климате пребывают в плохом состоянии и нуждаются в качественном ремонте. В нашем случае получилось нехорошо: несколько лет назад тендер на ремонт выиграла какая-то компания. Зимой во дворе возник деревянный вагончик, как у Ильи Кабакова. Был жуткий мороз — февраль месяц. И бедные таджики пытались вести ремонтные работы. Выглядело это дико. В мороз они замешивали бетон, что-то крепили... Естественно, всё обваливалось. И сейчас, если присмотреться, можно заметить дыры на фасаде. В общем, инициативная группа пытается довести эту историю до суда, но насколько это реально, я не знаю.

Бывают и казусы другого рода. На днях к нам обратился один местный жилец. Он выкупил помещение в цокольном этаже. И уже после покупки выяснил, что в это помещение нет входа. А просто так сделать вход невозможно. В общем, он ходил, собирал подписи — хочет добиться своего, опять же, через суд.

Все квартиры в доме разные. Тут вообще всё разное, даже парадные, окна, элементы декора. Квартиры есть и двухкомнатные, и шестикомнатные, а есть даже двухуровневые — там дубовые лестницы, роскошные. Фасад с колоннами очень интересный — эдакая игра в Корбюзье. Странная идея по тем временам. Да и вообще дом странноват: он спроектирован как будто не для нашего климата. Так, на крыше предполагался солярий. Сейчас туда сложно выйти, так как несколько лет назад в левом крыле произошёл пожар и выход на крышу закрыли. А раньше туда часто вылезали парочки: пива попить, покурить чего-нибудь, на скейтах покататься. В целом дом сделан так, как будто в городе вот-вот наступит сильное потепление.

Во дворе у нас очень хорошо. Молодые ребята занимаются скейтингом и джампингом: здесь есть где полазить, отработать прыжки. По вечерам же собираются разные компании, поэтому у инициативной группы постоянно возникают новые идеи по поводу безопасности — например, посадить вахтёра. Мне же кажется, что это лишнее: достаточно того, чтобы участковый проходил через двор. 

Люди здесь выгуливают собак, их очень много. Как и других животных: например, в подвале живут коты — их все подкармливают. Это очень камерный дом, все друг с другом здороваются, и нет такого, чтобы кто-то был сильно кем-то недоволен. 

Дом очень классно спроектирован относительно солнца: оно только заглядывает в окна, не засвечивая. И у нас есть свой «Стоунхендж»: небольшие круглые отверстия на крыше — в день летнего солнцестояния светило как бы проходит через них. Когда обращаешь внимание на такие детали, понимаешь, что дом очень качественно продуман. В отличие от новой архитектуры, в которой вообще нет мысли: она не учитывает ландшафт, природу. Хотя недостатки есть и в местоположении дома Ленсовета. Главным образом телебашня с её безумной подсветкой. Сейчас, слава богу, убрали стробоскопы, а раньше луч мог бить напрямую в окно. Кроме того... вы знаете, я не верю в то, что некие излучения как-то влияют на психическую жизнь, это псевдонаучно. И тем не менее иногда в голове откуда-то возникают образы телеведущих — притом что мы вообще не смотрим телевизор.