Александр Ларьяновский приехал в Новосибирск из Туркменистана в 1988 году. Ему было семнадцать, и он стал одним из отцов-основателей местного интернета. До создания проекта Skyeng Ларьяновский семь лет работал в «Яндексе», пять из которых — директором по международному развитию, среди прочего отвечал за выход поисковика в Турцию. The Village расспросил Александра об уходе из крупнейшей интернет-компании и о том, как быстрее всего выучить английский.

Skyeng

Онлайн-школа английского языка

Skyeng.ru

 

 

АЛЕКСАНДР ЛАРЬЯНОВСКИЙ
партнёр Skyeng

Начало

Началось всё с того, что в 2011 году ко мне пришли какие-то ребятишки со своим проектом Skyeng и спросили совета. У меня тогда был главная цель в жизни — подвинуть Google на турецком рынке. Я дал им советы, и через некоторое время они вернулись с новыми результатами. Я посмотрел на мировой рынок онлайн-образования и понял: там большой потенциал для развития, а сильных игроков нет. А я-то как раз жил в мире, где есть один враг и больше никого. Параллельно я прочитал о компьютере Watson, который IBM стали использовать для работы c госпиталями. Компьютер систематизировал историю болезней, хранил данные о пациентах и сильно увеличил процент установки верного диагноза. Я решил, что изучение языка тоже может происходить при помощи суперкомпьютера. В сентябре я проинвестировал проект (вместе с ещё одним партнёром получилось 330 тысяч долларов), а с января стал официально им заниматься. 

 

 

Мы изначально решили развиваться как международная компания. Хотя мне советовали строить бизнес в России, я был уверен, что если в ДНК проекта сразу не сажать мультикультурность, потом меняться куда труднее. Мы искали людей там, где выгодно, а не там, где они есть. Сотрудники Skyeng рассредоточены по всему миру: самая южная точка — это Сидней, там сидит HR, есть люди в Восточной Азии, в Западной и Восточной Европе, в Москве, Минске, Средней Азии. Когда глаз не видит, ум не разумеет. C сотрудниками надо чаще разговаривать в онлайне: когда смотришь на людей каждый день, то держишь их в фокусе. Сейчас мы создаём несколько постоянно действующих видеоокон. Это решение за 20 тысяч рублей: есть камера и телевизор, туда выводится картинка места, где находятся сотрудники, — 18 часов в сутки можно видеть людей из других офисов. 

Как устроена человеческая память? Есть два нейрончика, между ними возникает связь. Она не живёт долго. Ты слышишь новое слово, и через несколько часов оно исчезнет из памяти

 

Я антисоветчик по своей сути, с юности не люблю СССР. Мне кажется, и сейчас наша проблема в том, что в умах людей железный занавес не исчез, и незнание языка — одна из главных причин. Люди не могут в той же самой Турции машину взять напрокат. Когда проблем с языком нет, ты общаешься не только с тем, кто есть, а с кем хочешь, и мир становится немного другим. Моя романтическая идея — помочь разрушить этот занавес, хотя я понимаю, что она больше подойдёт двадцатилетнему мальчику.

 

Не могу сказать, что, когда я переключился на свой бизнес, что-то сильно изменилось. Ответственность определяется мной, а не размером компании. В «Яндексе», прежде чем что-то ляпнуть публично, я думал, не принесёт ли это вред компании. Сейчас думаю так же, только про свой проект. Как работал до ночи и часто без выходных, так и сейчас. Мне 43, и хочется сделать что-то более весомое, чем я делал раньше.

 

 

Перспективы рынка

Объём мирового рынка изучения английского языка составляет 70 миллиардов долларов, Россия входит в топ-10 стран по темпам роста онлайн-образования. В Москве только офлайн-курсы зарабатывают 25 миллиардов рублей в год, крупнейший игрок — English First, который занимает всего 3 %. У них есть свои онлайн-курсы, но это — предложение-муляж. Они ничего не понимают про онлайн, хотя и хороши в своём сегменте. Их работа в интернете напоминает первые онлайн-версии СМИ — пятнадцать лет назад это были просто отсканированные версии газет в PDF, выложенные на сайте. 

С другой стороны, есть бесконечное количество проектов по самообучению в интернете. Они хороши с точки зрения разработки, дизайна, но ничего не понимают в методической работе и работе с людьми. Так что остаётся середина, где проектов очень мало, и они пытаются совместить человека и технологию. Из ярких конкурентов можно назвать бразильский Open English — они молодцы, у них хороший продукт на неразвитом рынке, в Нью-Йорке есть ещё Voxy.

Cейчас мы ищем инвестиции и ещё ни разу не встречали инвестора, который бы сказал, что мы ему не интересны. В жареные отрасли типа driveless — то, что делает Uber, приходят большие деньги. Проекты, в которые инвестируют несколько миллионов долларов, там считаются мелкими, недостойными внимания. В образовании, наоборот, инвестиции в несколько миллионов — событие. TechCrunch про это обязательно напишут. Этот рынок молодой, и он очень быстро меняется. 

 

Как это работает

Мы создали свою систему, где ученик и преподаватель общаются с помощью видеозвонка. После пробного занятия ученик скачивает расширение для браузера, которое позволяет зайти в виртуальный класс. Благодаря ему мы уже сейчас можем, например, увидеть паузы между тем, когда был задан вопрос, и тем, когда ответил ученик, сколько раз он ответил неверно. У ученика и преподавателя происходит синхронизация при прослушивании аудио- и просмотре видеофайлов, чего невозможно добиться в Skype. Пока у нас нет системы распознавания речи, и это то, для чего нам нужны инвестиции. Когда она будет, можно будет понять, какие слова человек не использует при разговоре. Учитель сам не отследит, сколько слов из изученных ученик использует, а компьютер может это сделать. 

Чтобы оказать хорошую услугу, нужно знать три переменных: что именно ты сейчас знаешь, что ты хочешь знать, какова твоя персональная обучаемость. Чтобы измерить последнее, нужно всё время следить за уроками пользователя. У наших учителей есть программа обучения, жёсткий тайминг, темы, которые нужно обсуждать. Всё это прорабатывает наш методист.

  

 

Если ученик схватывает на лету, можно дать дополнительные задания. Если на обсуждение какой-то темы уходит не десять минут, а двадцать, система советует ускориться. Если же ученик чего-то не понимает, следующее занятие должно быть посвящено той же теме.

Важно правильно выбирать темы. У меня типичная история изучения английского: школа, институт, попытки самообразования. В один прекрасный день приходит Волож и говорит: «Саш, у тебя Турция». Я попросил HR найти мне преподавателя английского, и они нашли классную женщину, которая давала то темы по IT, где я всё понимал, то другие, где было наоборот. Всегда присутствовало ощущение, что что-то получается, и это бодрило.

Наши уроки основаны на стандартах Оксфорда и Кембриджа. Учителям нравится, что мы предлагаем готовую платформу с интерактивными элементами, потому что хороший учитель на подготовку к занятию тратит столько же времени, сколько ведёт урок. В нашем случае ему это не нужно, перед ним есть готовый план. Конечно, эмоциональная вовлечённость студента тоже важна. Мы двигаемся в сторону стандартизации, чтобы можно было подобрать конкретного учителя исходя из темперамента и запросов ученика.

Как устроена человеческая память? Есть два нейрончика, между ними возникает связь. Она не живёт долго. Ты слышишь новое слово, и через несколько часов оно исчезнет из памяти. Но если человеку напомнить слово через час, связь нейронов не только восстановится, но и уcилится. Если через три дня напомнить слово снова, оно закрепится уже на годы. Учитель, каким бы профессионалом он ни был, не сможет всё это запомнить, а компьютер подберёт текст, где есть нужные слова, и представит их так, чтобы не надо было зубрить день и ночь. 

 

Международная экспансия

К концу года мы рассчитываем заработать 1,3 миллиона долларов, сейчас у нас около тысячи учеников при том, что запустились в январе. Мы ведём переговоры с инвесторами. Они смотрят с интересом, но нам нужны не просто деньги, а польза: например, чтобы человек мог представить нас кому-то из Оксфорда. 

 

 

Мои семь лет «Яндекса» не прошли зря: там учат делать сразу легально и хорошо. Так что с законодательством проблем нет. Мы много сил вложили в то, чтобы сделать работу белой и прозрачной. 

Все риски, связанные с работой на конкретном рынке, решаются грамотными юристами и финансистами. У нас было много вопросов к этим специалистам. Например, как заключить договор с сотнями преподавателей, которые живут в Бразилии, Англии, США? В итоге решили делать это через разные юрлица.

Проблема в том, что
в умах железный занавес ещё не исчез, и язык — одна из главных причин

 

Опыт работы в регионах помогает тем, что можно дотянуться до нужных людей. Первую версию системы мы разрабатывали в Новосибирске, это сэкономило время и деньги. Дело даже не в зарплате — в Москве она выше раза в два плюс нематериальные блага, — но есть большая конкуренция на рынке, крупные игроки выжигают поле для всякой мелочёвки типа нас.

 

Планы

Мы планируем, что к концу года сервисом будут пользоваться 1 600 учеников. Развиваться пойдём, скорее всего, в Европу, в российских регионах с этим сложнее. Во-первых, там стоимость репетиторов в офлайне соразмерна с нашей (700 рублей в условном Новосибирске или Самаре). И в целом не так нужен английский: меньше международных компаний, люди реже путешествуют и так далее. С другой стороны, кризис 2008 года показал, что, когда рабочие места сокращаются, у работодателей поднимаются критерии — сразу всем нужен английский язык, хотя и незачем. 

Чтобы понять, как эффективно использовать каждую секунду занятий, нам понадобится суперкомпьютер, который займётся мониторингом. Так система, зависящая от личности человека, будет постепенно приходить к автоматизации. 

Думаю, с ростом зарубежной аудитории держать штаб-квартиру в Москве будет бессмысленно: это дороже. Сейчас у нас есть офис в Минске, откроем ещё несколько в разных странах. Москва — тяжёлый город для развития бизнеса. Хотя сейчас нам это удобно, потому что здесь находятся венчурные фонды, с которыми мы общаемся.

 

Фотографии: Полина Кириленко

Редакция благодарит Churchill Pub за помощь в проведении съёмки