Петербургский трубочист — о крышах, опасностях и Fairy для душа The Village поговорил с опытным трубочистом Александром Ополченным об особенностях его работы и жизни

О том, как становятся трубочистами

 Александр Ополченный, петербургский трубочист, 50 лет: Специально на трубочиста я не учился. Так вышло. В моей семье все — рабочие. Мама работала на «Госзнаке» сортировщицей купюр. Папа — слесарь. Мы все из Петербурга, пятое поколение. Я мечтал стать летчиком-истребителем. Прочитал четыре книги про летчика-героя Кожедуба — он сбил так много самолетов. Но потом в семь лет я упал, получил сотрясение мозга, у меня испортилось зрение, и путь в летчики мне был закрыт. Думал хотя бы обслуживать самолеты. Но я был лентяем, плохо учился и в техникум авиационного приборостроения не смог поступить. Так и работал много лет строителем и грузчиком, пока в 1999 году друг не предложил поработать в его компании трубочистом.

Я сразу согласился. Быть трубочистом куда интереснее, чем быть обычным рабочим. Меня прельщает в этой работе больше всего то, что я не привязан к одному месту: я мир вижу. Мне даже не столько интересны трубы, сколько люди. Трубы-то, они одинаковые везде, а люди все разные. Бывают хорошие, средние, и бывают еще люди категории «размазня-кашка». «Размазня-кашка» — это тот, кто хочет меня учить ершиком работать. Я таким отвечаю: «Вы неправы, потому что я больше знаю про трубы, я видел их миллионами, всех возможных конструкций, они мне даже снятся». Такие люди шарахаются от этих слов. А с умным человеком мне всегда приятно. Как я определяю умного человека? Это тот, кто стоит в сторонке молча.