Текст

Лиза Биргер

Людмила Улицкая. «Лестница Якова»

М.: АСТ

После «Зелёного шатра» Людмила Улицкая приняла решение не писать больше романов — и хотя сама она кается, что, мол, не удержалась, в строгом смысле «Лестница Якова» — не совсем роман. Эта книга, родившаяся из обнаруженной переписки дедушки и бабушки писательницы, превращается в большой роман о ХХ веке, который как будто пишет сам себя — пусть имена и детали биографий здесь изменены, но общий ход событий никак не изменить, как не разорвать связь трёх поколений, ставших героями. Всё, что было, уже не зависит от автора, это сама история переставляет здесь фигурки на доске. В итоге все герои сливаются в единого героя ХХ века. Магистральная мысль романа в том, что, хотя сам человек смертен, есть некое общее бессмертие тех, кто вращался в колесе истории. Хоть это соображение и кажется очень «улицким», интересно, что, как и все главные книги о России ХХ века, этот роман может существовать, только опираясь на документ.

   

Лев Рубинштейн. «Большая картотека»

М.: Новое издательство 

Выход этой книги — на самом деле большое событие, и не хочется, чтобы оно прошло незамеченным. Конечно, «карточки» Рубинштейна, жанр, придуманный им ещё в 70-х, уже давно стали фактом в истории литературы. По-хорошему, глава «Московский концептуализм» со Львом Рубинштейном в главной роли должна быть вписана в школьную программу. На каждой карточке записывалось по одной фразе («Примерила, смотрю — как раз»), чаще всего связанной с другими фразами цикла, а иногда как будто бы нет, и процесс публичного чтения карточек казался непременным условием их существования. Но если лет тридцать назад карточки ещё воспринимались как игра, то уже из нашего времени твиттера, быстрой информации и при этом полной неспособности «остановиться и задуматься» эти тексты — полароидные снимки, запечатляющие быстротечное время, — кажутся не просто фактом истории, а настоящим манифестом осознанного существования. Издатель Андрей Курилкин проделал титаническую работу, собрав всё это в единый том. Спасибо ему.

   

Орхан Памук. «Мои странные мысли»

СПб.: Азбука

Новый (всего год назад вышел на турецком) роман Орхана Памука, ради которого писатель перебрался обратно в Стамбул, — книга действительно важная. Не первый раз Памук использует литературный сюжет, чтобы поговорить о политической ситуации в стране. Но впервые героями его романа стала стамбульская беднота, жители лачуг, а «странные мысли» из заглавия роятся в голове уличного торговца, главного героя и наблюдателя жизни города. Тут надо понимать, что нынешний президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган — выходец из вот такой вот стамбульской бедноты. Мевлют из романа, свидетель перемен, происходящих в городе за последние пятьдесят лет, не подозревает одного: в итоге всех этих событий именно он и станет главным героем в стране. Историческая семейная сага превращается у Памука в свидетельство перемены, произошедшей с Турцией, в которой окончательно не осталось места джевдет-беям и осколкам османской аристократии, а вчерашние выходцы из анатолийских деревень превратились в главную политическую силу.

   

Томас Пикетти. «Капитал в XXI веке»

М.: Ad Marginem 

Не просто странная левацкая книжка о мировой экономике, а главный нон-фикшен-бестселлер прошлого года. Французский экономист Томас Пикетти (он вроде бы Тома, но мы позволим себе довериться обложке) переварил огромное количество фактов и чисел, чтобы выстроить свою историю роста и влияния капитала с XVIII века до наших дней. Это позволило ему утверждать, что на самом деле экономическое неравенство в последние 300 лет не сокращается, а, наоборот, растёт: чем больше становится в мире капитала, тем большая часть его сосредоточивается в руках нескольких избранных. Более того, утверждает Пикетти, так было всегда, и только глобальные потрясения ХХ века позволили немного встряхнуть копилку и распределить богатства — так возник средний класс. Сегодня, когда имущественное неравенство снова растёт, есть только два способа спастись от неизбежно надвигающегося кризиса: или выйти на новый круг войн и революций, или ввести налог на богатство, позволяющий перераспределять капитал и поощрять предпринимательство. Для простого обывателя «Капитал в XXI веке» становится современной версией «Капитала» Маркса, где всё сложное состояние современной экономики легко можно свести к нескольким постулатам: нет никакой справедливости, нет никакой невидимой руки рынка, мы живём в долг, неравенство растёт, дальше будет хуже.

   

Терри Гиллиам. «Гильямески»

М.: Corpus

Автобиография Терри Гиллиама — не только гениального режиссёра, но и одного из участников и основателей легендарной комической труппы «Монти Пайтон», — конечно, не выглядит как обычный мемуар. Тут сказывается вечное стремление Гиллиама снизить пафос любого серьёзного разговора абсурдом или шуткой, нередко — весёлой картинкой. Русский релиз книги, что редко бывает, совпадает с выходом английской версии, так что глубоко заглянуть внутрь пока не получится. Известно только, что в книге много ранее не публиковавшихся рисунков Гиллиама (помните мультипликационные заставки к «Монти Пайтону»? Это всё он) и рассказов о его встречах с приятными нам людьми, которых тут целая толпа, от Джорджа Харрисона до Хантера С. Томпсона. 

   

Мишель Уэльбек. «Покорность»

М.: Corpus

Тот самый «исламофобский» роман Мишеля Уэльбека, что вышел в продажу в день расстрела редакции Charlie Hebdo, после чего легко было зачислить роман в пророческие, уже не разбираясь, что в нём написано. В России, где условной «исламизации» боятся чуть ли не больше, чем в Европе, есть опасность слишком буквально прочитать роман, рассказывающий про Францию, где в 2022 году к власти приходят умеренные исламисты и страна начинает жить по законам шариата. На самом деле, конечно, Уэльбек пишет не «против ислама», хотя он и не раз выступал с критикой этой религии. В центре его рассказа в очередной раз становится современный европейский интеллектуал, и любая антиутопия только обнажает одиночество этого героя, его голод, социальный и сексуальный, его неспособность обретать счастье за пределами вечных французских ценностей — еды, женщин и литературы. Своими романами Уэльбек обнажает ту чисто европейскую расшатанность скреп, когда вчерашний мир простых радостей невозможен, потому что разрушена сама связь между людьми, и эта системная ошибка и становится главной темой его книг.

   

Ромен Гари. «Вино мертвецов»

М.: Corpus

Потерянный и вновь обретённый дебютный роман Ромена Гари в переводе Натальи Мавлевич. Легенда гласит, что Гари закончил роман в 24 года, подарил своей знакомой и больше никогда его никто не видел, пока пару лет назад рукопись не всплыла на аукционе. Это, возможно, совсем не тот лирический Гари, что долгие годы был любимым чтением интеллектуалов, —  в конце концов, речь в романе идёт не о богатстве внутренного мира автора-рассказчика, а о самой настоящей пляске мертвецов, на которую попадает во всех отношениях комический главный герой по имени Тюлип, провалившись сквозь кладбищенскую землю. Скорее комедия, чем драма, «Вино мертвецов» тем не менее являет собой замечательно смешное чтение и открывает любопытную проекцию в будущее творчество Гари-Ажара.

   

Клаудио Магрис. «Дунай»

СПб.: Издательство Ивана Лимбаха

Удивительно долгожданная книга — казалось уже, что она никогда не выйдет на русском языке. «Дунай» итальянского писателя Клаудио Магриса вышел в 1986 году и с тех пор стал абсолютной классикой и был переведён на тридцать языков. Для Магриса Дунай становится магистральной дорогой Центральной Европы, её главной артерией, а сентиментальное путешествие по Дунаю превращается в попытку осознать европейский путь и одновременно — в ностальгический рассказ о прошлом уходящей Европы. Это во всех смыслах грандиозная книга, одновременно и эссе, и тревелог, и краткая история новейшего времени. В общем, один из лучших образцов нон-фикшена. Но если и в 80-х он читался как ностальгия по уходящей старой Европе, то сегодня тем более. 

   

Джон Максвелл Кутзее. «Детство Иисуса»

М.: Эксмо

Последний роман Джона Кутзее вышел в 2013 году, и, судя по тому, что нам от него донеслось, это довольно непростая книга. То есть сюжет-то прост: двое, мальчик и мужчина, приплывают в некую страну на корабле, чтобы начать новую жизнь, — и живут, пока бюрократические преграды не заставляют их отправиться снова в путь. А вот причём тут Иисус и что хотел сказать автор, остаётся загадкой даже для профессиональных литературных критиков. Другое дело, что перед нами Кутзее, так что это в некотором роде неважно, ведь загадка, которой роман так и остаётся до самого конца, совсем не мешает чтению, а порой даже поощряет его. Возможно, многочисленные, выстроенные на каком-то микроуровне отсылки к известным читателю библейским сюжетам для того и нужны здесь, чтобы превратить обычную историю в архетипическую. А возможно, за всем этим стоит ещё какая-то тайна, которую читателю только предстоит разгадать.

   

Филипп Мейер. «Сын»

М.: Фантом Пресс

Семейная сага, охватывающая жизнь пяти поколений одного техасского семейства, одна из главных американских книг последних лет. Это, несомненно, роман именно американский, движущей силой которого становится попытка понять истоки расцвета и заката Америки. «Закат» — это, конечно, авторская интерпретация, но с ней трудно не согласиться, если читать «Сына» не как большой роман об Америке вообще, а как увлекательнейшую приключенческую сагу о жизни индейцев. Но несмотря на весь колорит, это ещё и роман о том, что империя всегда вырастает на крови, а корни американского мифа — в полной потере исторических корней.

   

Мэтью Томас. «Мы над собой не властны»

М.: Иностранка

Этот американо-ирландский дебют о жизни второго поколения ирландских эмигрантов в Америке, по счастью, не притворяется большим американским романом — и это отсутствие большой амбиции при выдающихся прочих достоинствах кажется главной его чертой. В романе причём есть не один герой эти качества (отсутствие честолюбия при наличии достоинств) разделяющий — таков и муж, и отец главной героини, ирландской медсестры, как раз не чуждой американской мечте. Но устремления этого романа на самом деле не так уж и скромны — за свою замечательную психологическую точность он совершенно справедливо удостоился упоминания во всех списках лучших романов прошлого года — от New York Times до Esquire.