GoodstarterПочему сейчас лучший момент, чтобы начать своё дело с социальным уклоном

Goodstarter — это гид по социальному предпринимательству в четырёх частях. Мы расскажем о самых известных стартапах на ниве социальных инициатив, поговорим с российскими ответственными предпринимателями об их страхах и надеждах, составим памятку для тех, кто хочет начать своё доброе дело, и узнаем у экспертов-финансистов, какие сферы социального предпринимательства окажутся наиболее перспективными в будущем. Материалы подготовлены совместно с Lipton.

О социальном предпринимательстве сегодня много говорят, но людей, которые действуют, по-прежнему очень мало. Специально для тех, кто решил вступить на этот путь, эксперты Центра социального предпринимательства при ВШЭ и фонда «Наше будущее» рассказали о состоянии и перспективах отрасли, а руководитель проекта Futura.ru вселил надежду на светлое завтра.

Прежде всего, я бы хотела предостеречь от подмены понятий. Социальное предпринимательство — это не просто сумма двух слов, поэтому не стоит относить к нему любые бизнес-практики, способствующие решению важных общественных проблем. В каждом случае нужно определять, что приоритетно для предпринимателя — извлечение прибыли или всё-таки изменение мира к лучшему. При этом, в отличие от некоммерческих организаций, социальные предприниматели всё-таки используют рыночную модель, чтобы подвести под свою общественно значимую деятельность устойчивую базу. Самая удачная характеристика социальных предпринимателей, на которой сходятся все международные эксперты, — чейнджмейкеры, то есть те, кто меняет мир. Деятельные нонконформисты.

В 2008–2009 годах, когда тему социального предпринимательства начали активно обсуждать в России, государством и бизнесом двигало в первую очередь любопытство. Сегодня и те и другие уже преследуют собственные интересы. Точкой отсчета можно считать подготовку, а затем принятие в 2013 году федерального закона «О социальном обслуживании населения», который вступил в силу 1 января 2015 года. Закон допускает к оказанию социальных услуг негосударственные организации, а также индивидуальных предпринимателей. Таким образом государство решило проблему нехватки средств в социальной сфере — предоставив бизнесу гарантии и поддержку для выхода на новый рынок. В экономических интересах самих по себе нет ничего плохого, но за продвижением социального предпринимательства как успешного бизнеса теряется его ориентация на изменение общества к лучшему. Отчасти этому способствует и упрощённое понимание понятия «предпринимательство», ведь это далеко не то же самое, что «бизнес». Во французском и английском языках «предпринимательство» означает преобразование, то есть оно ориентировано на изменение, инновации. В России все ссылаются на Гражданский кодекс, в котором ставится знак равенства между предпринимательством и извлечением прибыли.

Социальное предпринимательство, как правило, не представлено на традиционных конкурентных рынках. Оно развивается в области так называемых белых пятен, или, как говорят экономисты, «провалов рынка». То есть там, где бизнесу работать невыгодно, а государство или НКО не могут выстроить эффективную модель. Социальный предприниматель изначально помещает себя в худшие по рыночным меркам условия. Поэтому он вынужден искать инновационные пути, опираясь на всё сразу: на рынок, государственные дотации, благотворительность, волонтёрство, партнёрские сети. Использование таких нестандартных комбинаций необходимо, чтобы придать устойчивость предпринимательскому делу, ведь без этого невозможно решать первостепенные социальные задачи.

Сейчас в России развивается новое поколение предприятий по интеграции социально исключённых групп. Например, «Авоська дарит надежду» Евгения Раппопорта. Он занимается обучением слепых надомных работников, предоставляет им нужные ресурсы, а результаты их труда выводит на рынок. Другой пример — интерактивный «Музей игрушки» Алексея Санкина, в котором игрушки исторических народных промыслов используют для развивающих занятий с детьми. Санкин, с одной стороны, создаёт устойчивый спрос на продукцию народного промысла, а с другой — прививает интерес к историческому наследию у нового поколения. Часто социальные предприниматели при помощи нестандартных решений предоставляют социально уязвимым группам возможность пользоваться дорогостоящими услугами. Например, компания Алексея Налогина «Доспехи» производит высокотехнологичные корсеты, которые помогают поднимать на ноги неходячих больных. Проекты Алексея Травина и Романа Себекина сконцентрированы на переработке отходов в полезную продукцию. «Экопад» Травина обеспечивает занятость представителям уязвимых групп и продвижение ответственного потребления через сбор отходов. Главный вид деятельности Романа — производство, он придумывает, как из отходов создавать инновационные строительные материалы. В его случае потребителем становится не конкретная социальная группа, а всё общество в целом.

Социальный бизнес сейчас осваивает множество ниш: от изготовления сувениров и организации частных детских садов до высокотехнологичного производства. Пожалуй, наибольшее количество социальных предприятий действует сегодня в области дошкольного развития: детские сады, развивающие центры, включая учреждения с так называемой инклюзивной составляющей — где по одним и тем же программам занимаются обычные дети и их сверстники с особыми потребностями. Далее по убывающей: социальная реабилитация незащищённых слоёв населения, программы продвижения здорового образа жизни, медицинские услуги, сельское хозяйство, сохранение и возрождение культурного и исторического наследия России. Начали появляться проекты, решающие экологические проблемы.

Социальное предпринимательство в его современном понимании появилось в России только в начале ХХI века. Так что сегодня на повестке дня признание за ним особого законодательного статуса и внедрение сертификации социальных предприятий. Это поможет структурировать и системно развивать этот сектор частной экономики. Взаимодействие государства и социального бизнеса расширяется во всём мире. В Великобритании, Франции, Германии ряд государственных функций передан социальным предприятиям на условиях аутсорсинга. Начался этот процесс и в России, и одно из подтверждений этому — вступивший в силу в начале 2015 года закон о государственно-частном сотрудничестве. Кроме того, растёт число партнёрских программ с участием социального бизнеса и крупных компаний. Предприятия-гиганты всё чаще инвестируют средства не в благотворительность, а в создание устойчивых механизмов решения социальных проблем. Речь идёт о таких компаниях, как «Русал», «Металлоинвест», СУЭК, «Норильский никель», ЛУКОЙЛ.

Часто нам задают вопрос, какие предприятия имеют больше шансов получить гранты или другую поддержку. Опыт показывает, что чаще всего это проекты, связанные с развитием территорий, особенно моногородов, а также инновации в сфере культуры, спорта и ухода за пожилыми людьми. Главная трудность всё-таки не в отсутствии финансовой поддержки, а в недостаточном количестве ярких идей и лидеров, способных их реализовать.

Основные проблемы, с которыми сталкиваются социальные предприниматели, — это неподъёмная стоимость аренды, высокие ставки налогообложения и трудности при привлечении заёмного финансирования. По нашей статистике, почти три четверти социальных предпринимателей заявляют, что нуждаются в поддержке со стороны государства. Ещё один важный вопрос — сложности со сбытом продукции. Социальные предприятия пока не в состоянии выполнить требования крупных розничных сетей. Правда, есть и положительные примеры. Например, в этом году в крупных городах появились магазины «Больше, чем покупка!», в которых представлены продукты социальных предпринимателей. Всего около 60 мини-маркетов, расположенных на автозаправках компании ЛУКОЙЛ в 11 регионах России.