Лечи без границ: 4 учёных- предпринимателя, создающих медицину будущего H&F разобрался, какие направления индустрии здоровья принесут пользу человечеству и успех бизнесменам, чьи истории — перед вами. Они родом из России, но давно живут и работают в Штатах.

Когда мы состаримся, нас будут лечить совсем по-другому. Новости о медицине будущего читаются как сводки с фронта, где победа близка. Например: учёные работают над молекулами лекарств, которые действуют исключительно на причину болезни и не вызывают побочных эффектов. Биоинформатика позволяет это делать быстрее: молекулы можно находить алгоритмически.

Но ответы на вызовы медицины будущего рискуют не дойти до адресата (обычного человека), если учёные не станут предпринимателями или, по крайней мере, не найдут сейлзов и продуктологов для своих разработок.

Редактор H&F Полина Потапова отыскала компании выходцев из России, чьи ноу-хау имеют глобальное значение и признаны во всём мире — и которые зарабатывают на этих ноу-хау. Обстоятельства сложились так, что подавляющее большинство из них живёт в США. 

Молекулы профессора Дохоляна

Я звоню Николаю Дохоляну в полночь, и мне ещё повезло, что он нашёл время. Когда мы договаривались об интервью, Дохолян прислал своё расписание, в котором по минутам расписаны две недели вперёд. Большую часть времени он проводит в биофизической лаборатории, которой руководит, и откровенно признаётся, что всё, что не связано с наукой, считает второстепенным, и ему жаль тратить на это жизнь.

Лаборатория Дохоляна квартирует в Чапел-Хилле. Это небольшой город, в котором находится старейший государственный вуз США с почти 30 000 студентов — университет Северной Каролины. Здесь живут множество иммигрантов, работающих там преподавателями и профессорами.

Дохолян стал предпринимателем в 2006 году, открыв в США компанию Molecules in Action. Она разрабатывает и продаёт софт для моделирования молекул. С помощью этих программ биотехнологические и фармацевтические компании могут просчитать, как будут взаимодействовать препараты, над которыми они работают, с организмом человека. Смоделированные молекулы действуют непосредственно на мутации, вызывающие болезни. Это исключает появление негативных побочных эффектов.

«Однажды я понял, что моделирование молекул — это серьёзный рынок, — рассказывает Дохолян. — Ко мне постоянно обращались компании за консультациями, поскольку позволить себе отдел, который будет заниматься этим, могут только корпорации (вроде крупнейшей фармакомпании мира Pfizer. — Прим. H&F). Это дорого, потому что очень мало специалистов с необходимыми навыками. Компаниям выгодно отдавать эти дела на аутсорс».

Cофта для моделирования молекулярной динамики на рынке много, но существующие продукты не решают проблему полностью. Отличие Molecules in Action в том, что компания продаёт не просто общий инструмент, а создаёт программы для конкретных задач: например, узнать, как ведёт себя определённый вид белка при попадании на клеточную мембрану. 

Дохолян первым в мире начал применять дискретную молекулярную динамику к биологическим системам: «В отличие от традиционной молекулярной динамики, где сила равняется массе, помноженной на ускорение, мы смотрим на баллистические уравнения движения, — объясняет он. — Мы берём сохранение энергии, импульса, момента импульса и пытаемся понять, как молекула двигается, основываясь на этих принципах. Алгоритмически решить эти уравнения можно намного быстрее, это позволяет нам работать эффективнее».

Клиенты Дохоляна — в основном крупные компании из Америки и Европы. Сейчас их около 20-ти. Они оформляют годовую подписку на софт и поддержку. Цена зависит от сложности задач и обычно составляет десятки тысяч долларов.

Недавно частный инвестор предлагал Дохоляну помочь в масштабировании бизнеса — вложить денег и нанять CEO. Профессор отказался, сославшись на то, что у него нет времени. «Мы практически не продвигаем компанию. Я бы очень обрадовался, если бы кто-нибудь занялся этим как CEO, но я представляю, сколько мне нужно потратить времени, чтобы найти подходящего человека. Я не могу себе этого позволить», — говорит он. 

Дохолян и правда очень избирателен. Недавно в команде появилась вакансия, и он получил сотню резюме. Понравилось только одно, но специалист от должности отказался, и она до сих пор остаётся вакантной. Дохоляну нужен человек, который одновременно разбирается в физике, химии, биологии и программировании. «Вот такие наши шансы найти человека», — Дохолян разводит руками, грустно улыбается, но хорошее расположение духа возвращается к нему быстро.

О своей работе он готов говорить без умолку, объясняя подробности взаимодействия молекул и белков. Постоянно переходит на английский: «Извините, но я почти никогда не говорю о науке на русском». Его жена Рэйчел занимается клиническими испытаниями в университете Дьюка.

Свою вторую компанию CFold Inc Дохолян продал на второй день после создания. Это была часть стратегии: команда смоделировала молекулы, которые можно использовать в борьбе с муковисцидозом. Сейчас это смертельное заболевание фактически не лечат.

Прежде чем выпустить продукт, нужно провести клинические испытания, которые обходятся в десятки или сотни миллионов долларов. Чтобы получить деньги под проект, Дохолян отдал почти 100% CFold Inc местной компании Parion, которая специализируется на производстве лекарств от смертельных болезней. Взамен он стал её совладельцем. Через год-полтора профессор надеется представить готовый препарат.

Дохолян не раскрывает сумму сделки и показатели компаний. Ему поступали предложения и от других крупных фармакомпаний, но самым интересным показалось предложение Parion. 

Разработки Дохоляна приближают фармацевтов к изобретению препаратов, о которых человечество давно мечтало, — воздействующих на болезнь без всяких побочных эффектов. На его поле исследований возложено много надежд. В 2013 году Нобелевскую премию по химии присудили Майклу Левитту, Мартину Карплусу и Арье Вершелю, которые заняты именно молекулярной динамикой.

Устройство против рака от Косика

В 2006 году Билл Гейтс прилетел в Россию и среди представленных ему учёных заметил выпускника медико-стоматологического университета Алексея Косика. 22-летний изобретатель вместе с братом создал ACCS. Это устройство крепится во рту и позволяет страдающим от паралича управлять компьютером с помощью языка — как айподом, перебирая разделы и останавливаясь на нужном. Гейтс был в восторге от изобретения, и вскоре Microsoft с Intel вложились в проект (сумма не раскрывается). Казалось, устройство изменит мир и озолотит Косика.

Не тут-то было. Выяснилось, что великие тоже лажают: цена на аппарат составляла приемлемые $3 000, но инвесторы не учли инфраструктурных проблем. В России трудно достать специальный компьютер для обездвиженных людей; у многих потребителей в силу проблем со здоровьем нет возможностей ни покупать новинки, ни узнавать о них. 

«Пациент может рассчитывать на помощь государства в приобретении простейших устройств, может заинтересовать благотворительные фонды финансированием компьютера, но в каждом случае это страшная бумажная волокита с непредсказуемым результатом, — объясняет Косик. — В какой-то момент мы перестали бороться с Голиафом».

Инвестиции не вернулись, даже когда в 2009 году технологию лицензировали и продали. По оценке H&F, сумма сделки составила менее $1 млн. Косик признаётся, что больше не следит за происходящим с его технологией. Зато второй продукт его компании, Gravitonus, сорвал банк.

Компания разработала станции iClubby для людей с нарушениями опорно-двигательного аппарата — а также всех, кто проводит много времени за компьютером. Уникальность этих кресел в том, что мониторы и другое оборудование двигаются вместе с человеком, что удобно, если вы, например, решили поработать лёжа. В России станции стоят от 212 000 рублей. Бывший CEO Intel Пол Отеллини приобрёл себе такое кресло.

«Любой может купить качалку в IKEA за $120 и прикрепить движущуюся подставку под ноутбук, но коммерциализировать он это не сможет, потому что патент у нас», — смеётся Косик.

Рынок сбыта кресел — Канада и США, но Косик надеется, что и в России они станут популярны. Хотя тут же признаёт, что не может определить свою долю рынка, поскольку речь не о массовом производстве, а об индивидуальных заказах и премиальном ценовом сегменте.

В США до недавнего времени находился ещё один бизнес Косика — компания Quantum Cure, разработавшая устройство для лечения рака ротовой полости. «Представьте себе массив полых игл-электродов, которые вводятся вокруг опухоли и воздействуют концентрированной химиотерапией, нагревом и электропорацией. Устройство выжигает опухоль до 2 см в диаметре за сеанс. Это без хирургии, общей радио- или химиотерапии. Лицо не изуродовано, не выпадают зубы, как часто происходит при нынешних методах лечения», — объясняет он.

В команде Косика профессор Николай Молоканов из Смоленской медакадемии ещё в 1990 году придумал оригинальный способ лечения накожных опухолей. Вместе с ним они доработали устройство в State College (Пенсильвания). Разработки начались в начале 2012 года, а в руки клиницистам прибор попадёт в 2016 году. Ещё через четыре года компания выйдет на самоокупаемость. Но это идеальный план — устройству предстоит длительная FDA-сертификация. Цена вопроса — десятки миллионов долларов. Чтобы облегчить этот процесс, Quantum Cure стала резидентом «Сколково».

Расчёт прост: испытать устройство на родине — втрое дешевле. В США оплачивается туча второстепенных документов, страховок пациентов, разных  юридических бумаг. Это большое препятствие для стартапов, считает Косик.

Маркеры профессора Мазо

В 1991 году биофизик из МФТИ Илья Мазо выбирал между двумя жизненными сценариями: уйти в торговлю, как поступали многие, или посвятить себя науке, но в другой стране, — и в итоге поступил в аспирантуру университета Иллинойса. Свой бизнес он всё-таки открыл, но через 11 лет и при совсем других обстоятельствах.

Биоинформатикой Мазо занялся в 2002 году. Он заметил, что учёным и фармакомпаниям не хватает софта, помогающего разбираться в данных о процессах, которые происходят в организме человека при взаимодействии с разными лекарствами. Компанию, призванную создать инструмент для анализа таких данных, назвали Ariadne Genomics. В древнегреческой мифологии Ариадна без труда выходила из лабиринта благодаря клубку нитей. 

«Чтобы понять, как будущее лекарство станет взаимодействовать с человеком, необходимо собрать большое количество элементарных знаний, — поясняет Мазо. — Информация находится в литературе, но чтобы извлекать и структурировать, её надо сделать доступной для компьютерного анализа. Мы писали код, а конкуренты просто использовали большое количество учёных, которые читали статьи и вручную набивали базы». 

Чтобы начать работу, Мазо, его партнёр Николай Дараселия и команда подали заявки на гранты. Получили сразу несколько — от Национального института здоровья США и госпрограммы Small Business Innovation Research на $2 млн. Мазо утверждает, что это очень удобная система без бюрократии и отчётности. Секрет в мотивации: вы расходуете с умом грант первой фазы (до $200 000), потому что хотите получить миллион на вторую фазу. 

За считанные годы Ariadne Genomics превратилась из лаборатории на восьмерых сотрудников в компанию со штатом под сотню человек. Клиентами становились фармакомпании со всего мира. Росту помогло быстрое развитие рынка, а также маркетинговая стратегия. Мазо уверен, что самый выигрышный факт его биографии — диплом МФТИ.

В начале 2000-х у Ariadne Genomics было четыре конкурента в мире — из них лишь одна компания не имела русских корней. «Комбинация компьютерных, математических и биологических знаний у людей, которые оканчивали университеты в Советском Союзе, оказалась идеально подходящей для создания новых продуктов в биоинформатике», — говорит Мазо и добавляет, что большинство конкурентов на данный момент проданы корпорациям. 

Его компания также продалась. Ariadne Genomics поглотило крупное издательство научной литературы Elsevier. Почти вся команда Мазо работает там. Параметры сделки не разглашаются, но профессор уверяет: она была удачной.

После продажи, в 2011 году, Мазо создал новую компанию, Ariadne Diagnostics. Теперь он ищет новые способы диагностики рака и других заболеваний. Идея в том, что одно лекарство не может помочь всем. На молекулярном уровне у разных людей одна и та же болезнь может отличаться, к тому же у всех разная генетика и метаболизм. Ariadne Diagnostics создаёт биомаркеры, которые будут говорить, как лекарство действует на человека и действует ли вообще. Например, компания разрабатывает тест для выявления биомаркеров колоректального рака.

Мазо рассчитывает, что компания ещё пару лет будет занята исследованиями, а потом начнёт коммерциализироваться. AD уже привлекла около $2 млн через гранты. Мазо опять носится с маленькой командой, у него шесть человек, и опять большинство — русскоговорящие.

Безболезненное лечение зубов от Выборнова

У Александра Выборнова белозубая улыбка, какая бывает только у американцев. Она не сходит с его лица, особенно когда он рассказывает о перспективах своей компании. Выборнов шутит, что здоровые от природы зубы очень некстати, потому что продукт его компании Dental Photonics — платформа для лечения зубов с помощью лазера. Впрочем, он всё равно испытывал устройство на себе.

Лазеры в стоматологии используются редко: обычно это 50-килограммовые махины, которые трудно возить. Тем более что их функционал легко заменить более дешёвыми и лёгкими инструментами.

Устройство Alta MLS, которое разработала Dental Photonics, призвано сломать парадигму. Оно весит два килограмма и стоит от $15 000. С его помощью почти безболезненно можно лечить пародондит — заболевание, которым страдает половина взрослых жителей США. В других странах цифры ещё выше.

«Поздние стадии пародонтита лечатся инвазивной медициной, открыванием дёсен и большой анестезией — это массивная, дорогая хирургия, — рассуждает Выборнов. — Многие пациенты стараются избегать такого лечения и в результате теряют зубы. А наша процедура позволяет безболезненно регенерировать новую ткань дёсен и кости. Технология основана на методе фракционного лечения тканей. Кроме нас, в стоматологии это никто не применяет».

Продажи стартовали в прошлом году — в США, Японии и России компания сбыла несколько десятков аппаратов. Выборнов прогнозирует, что если сейчас лазерами пользуется каждый пятый американский стоматолог, то к 2018 году ими будет орудовать половина дантистов. Пока компания не тратится на маркетинг, зато публикует научные статьи и проводит исследования — это эффективнее действует на стоматологов, чем реклама.

Выборнов учился в Ленинградском институте точной механики и оптики, а в начале 90-х перебрался в Штаты, получил диплом программиста-инженера и степень MBA в Babson College. В 2007 году он основал Dental Photonics вместе со своим отцом, профессором Григорием Альтшулером, бывшим завкафедры квантовой биоэлектроники и биомедицинской оптики в ЛИТМО. Он впервые продемонстрировал применение лазеров в стоматологии и теперь, спустя 20 с лишним лет, вместе с сыном воплотил разработку в жизнь.

Создание прототипа обошлось Выборнову в несколько миллионов долларов. Компанию профинансировала Российская венчурная компания через фонд Maxwell Biotech (сумма не раскрывается). Американские инвестиции в проекте тоже есть, хотя Выборнов говорит, что российские венчурные деньги медицинским стартапам привлечь гораздо легче, чем от резидентов США.

«Нам удобно работать с РВК, потому что ЛИТМО остаётся одной из сильнейших исследовательских баз в мире», — поясняет Выборнов. Компаний, разрабатывающих девайсы для стоматологии, по его оценке, в США не более десятка. Компания надеется скоро получить разрешение на использование технологии для хирургии твёрдых тканей. Тогда с помощью Alta MLS можно будет почти безболезненно сверлить зубы. Более далёкая перспектива — разрешение на использование аппарата в других видах хирургии.