Хирург-онколог — о том, как лечит онкологию у себя Один из лучших российских онкологов узнал о том, что у него агрессивная форма рака, стал видеоблогером и поделился опытом с The Village

Несколько недель назад руководитель Онкологического центра комбинированных методов лечения, хирург-онколог из Санкт-Петербурга Андрей Павленко узнал, что сам болен агрессивной формой рака желудка. Проценты выживаемости на третьей стадии рака небольшие, однако 39-летний врач настроен решительно. При поддержке интернет-издания «Такие дела» он начал важный проект: о своем лечении и самочувствии после процедур Андрей подробно рассказывает в видеоблоге. Редактор The Village Настя Макоста, которая тоже борется с раком, поговорила с Павленко о его проекте, онкологической ситуации в стране, важности психологического настроя больного и о том, как перестать бояться рака.

— Работая каждый день с онкологией, вы представляли хоть иногда такую ситуацию, что вам придется оказаться в роли ракового пациента?

— Не представлял, но пытался поставить себя на место онкобольного. И входил в положение каждого пациента, потому что у всех разные ситуации. Но на себя не примерял никогда.

— Как вы узнали, что у вас рак?

— Четыре недели назад у меня возник желудочный дискомфорт, связанный с приемом пищи. Были ночные и голодные боли, я начал принимать препараты, которые снижают кислотность желудка. Пошел на эндоскопический контроль, думал, у меня гастрит или язва. В процессе обследования стало понятно, что это опухоль. Через сутки я узнал, что она злокачественная — одна из самых агрессивных форм рака желудка, которые возможны в настоящее время, низкодифференцированная аденокарцинома. Я выполнил компьютерную томографию, сканирующую: узнал, что это не ранняя стадия, а как минимум третья. Опухоль была распространена на большую часть задней и боковой стенки желудка, и, кроме этого, были подозрительные метастазы на лимфоузлы. Хотелось все просто удалить, но операция в такой ситуации может мне навредить и ухудшить прогноз, я прекрасно знаю стандарты. Поэтому сейчас я лечусь по обычной схеме: сначала химиотерапия и в дальнейшем уже решение вопроса об оперативном лечении.

— А какие прогнозы при такой стадии?

— Если химиотерапия будет успешной и мне проведут операцию, вероятность пятилетней выживаемости у меня от 35 до 45 %. Если опухоль не отреагирует на химиотерапию и останется прежней, то шансов у меня не более 5 %.

— Помните свои мысли, когда услышали ваш диагноз? Ваш опыт помог вам адекватнее принять это?

— Информация всегда дает определенную уверенность. Я знаю схемы лечения, методы, знаю, насколько они эффективны. Наверное, я психологически устойчивый человек — ни паники, ни растерянности не было. В первую минуту была дрожь по телу, но не более того. Удалось взять себя в руки довольно быстро. Чем более информирован больной, тем лучше контакт с доктором; чем подробнее доктор объясняет возможности современных схем терапии, тем более спокойным может быть больной. Человек не должен уходить после приема у доктора в непонимании, он должен владеть всей информацией. Тогда человек понимает, что лечение может быть эффективным и вероятность его успеха довольно велика. Где 45 %, там и 50. А 50 на 50 — довольно неплохие шансы.

— Как сказали семье?

— Супруге сказал практически сразу, что это будет злокачественная опухоль. Уже после гастроскопии было понятно, что это не язва. Надежда теплилась, что это какая-нибудь инфильтрация, но после гистологии стало понятно, что рак желудка агрессивный. На самом деле супруга очень сильно испугалась, расплакалась, но довольно быстро успокоилась. Знают две дочки: старшая и средняя. Старшей сейчас сложнее всего — она уже подросток, ей 13, понимает всю серьезность ситуации, ей сложно сдерживать свои эмоции. А средняя, ей шесть, не очень понимает, и мы стараемся не посвящать ее в эту тему.