Мария Серова — о том, как появилось главное общежитие Москвы на улице Шверника The Village продолжает рассказывать о примечательных зданиях Москвы. В новом выпуске — о «Доме нового быта» Натана Остермана

Идеология создания массового жилья в СССР не раз меняла курс своего развития на протяжении десятилетий, но всегда на годы опережала возможности неповоротливой строительной сферы. Возникший ещё в 1920-е годы, этот разрыв так и не был преодолён до самого распада страны. Пробел отчасти заполняло экспериментальное проектирование и капсульное строительство выборочных объектов. Так, на окраине Академического района стоит одна из самых важных построек конца 1960-х годов — Дом аспиранта и стажёра МГУ. Задуманный как «Дом нового быта», он должен был стать социальным экспериментом по созданию человека коммунистического будущего.

«Дом нового быта» изначально создавался для одиночек и молодых семей. Основной идеей команды архитекторов под руководством Натана Абрамовича Остермана было создание многофункционального жилого комплекса с развитой системой общественных пространств и бытового обслуживания. Две с половиной тысячи жителей будущего дома должны были быть избавлены от обременительного домашнего хозяйства. Вместо этого в свободное время они могли заниматься спортом, хобби и самообразованием. А главное — общаться друг с другом: по мнению Остермана, главной задачей нового жилья было преодоление одиночества, потерянности и отчуждённости человека в современном городе.

Концентрация в одном здании сразу нескольких функций стала предлогом для радикальных архитектурных новаций. Дом нового быта должен был стать переосмыслением на новом уровне опыта домов-коммун 1920-х годов, что само по себе было смелым идеологическим жестом. В сталинское время многие из архитекторов-авангардистов были отлучены от профессии и даже не имели возможности преподавать: хрущёвская оттепель сделала общественную жизнь свободнее, но в архитектурной сфере этот процесс сильно отставал.

Однако и сами по себе практические решения комплекса выглядят до сих пор актуально. Комплекс состоит из двух V-образных жилых корпусов высотой в 17 этажей. Соединяющая их центральная перемычка полностью отводилась для общественного использования. Внутри неё — библиотека, клубные помещения со зрительным залом, прачечная, ремонт, поликлиника, детский центр, зимний сад, огромная столовая и даже собственный спортивный зал с плавательным бассейном, — всё, что могло понадобиться молодым людям.

Квартиры изначально проектировались компактными: вместо отдельных кухонь — ниши с электроплитой, мини-холодильником и мойкой; вся мебель — встроенная; а светильники должны были перемещаться по всей плоскости потолка. На каждом этаже дополнительно создавалась столовая с кухней на 15–20 человек — прообраз коворкингов XXI века. Фактически команда Остермана предвосхитила современную моду на эффективно используемые микропространства и общественные зоны, подталкивающие людей к общению и совместной работе. Архитекторы хотели объединить в здании как коллективистский, так и индивидуальный подход, и потому все квартиры проектировались с уникальным дизайном. Более того: в создании «Дома нового быта» принимали участие социологи, которые анализировали пожелания будущих жильцов комплекса. Передовое жильё должно было воспитывать передового человека.

А потом ничего не получилось. «Дом нового быта» пришёлся бы ко времени в 2014 году, а для Советского Союза эпохи Брежнева он был слишком хорош и дорог. В ходе строительства социальную программу упростили и сократили, а здание передали МГУ под общежитие и гостиницу для профессоров, аспирантов и стажёров. Молодые семьи, в течение пятилетия предвкушавшие счастливую жизнь в мире будущего, остались ни с чем. Дом аспиранта и стажёра постепенно пришёл в упадок – уже в наше время ректор МГУ Виктор Садовничий назвал комплекс «крайне опасным». Хотя вряд ли это что-то значит: само по себе создание «Дома нового быта» было одной из маленьких, но великих по своей смысловой силе побед на зыбком поле советской идеологической системы.

Натан Остерман так и не застал крушения собственной утопии. Он умер до окончательного завершения проекта в 1969 году. Ему было всего 53 года.