Почему многие стесняются флешмобов, но всё равно в них участвуют? Редакция The Village продолжает с помощью экспертов отвечать на вопросы, которыми задаются горожане
На прошлой неделе в российском Facebook стартовал (и уже постепенно заканчивается) один из самых заметных стихийных флешмобов последнего времени: пользователи социальной сети массово публиковали свои фотографии из 1990-х годов. Бросалось в глаза, что многие, делясь фотографиями, словно испытывали чувство неловкости: «Извините, но ладно, куда деваться», «Ну хорошо, так уж быть, давайте и я», «Я долго держался, но не выдержал». The Village обратился за объяснением этого феномена коллективной рефлексии к социологу Говарду Рейнгольду.
Говард Рейнгольд
социолог, критик, автор книг «Умная толпа: Новая социальная революция» и Net Smart: How to Thrive Online
Чтобы понять, почему многие кокетничают, оговариваются, участвуя во флешмобах, нужно разобраться, как именно они устроены с точки зрения пользователя. Уже несколько лет к вирусным флешмобам в социальных сетях используют два подхода. Один сугубо технический, второй психологический. Один не исключает другого: технологии, которые отвечают за экспансию коллективных акций, зависят от усреднённого психотипа сообщества и наоборот. Но споры ведутся о том, какой подход более влиятельный — что именно лучше объясняет такие «социальные эпидемии» в первую очередь.
Я люблю работать с цифрами, но, надо признать, выводы социальных психологов мне кажутся более значительными. Есть теория, основанная на многочисленных исследованиях, которая объясняет во флешмобах в социальных сетях не все, но почти все. Флешмоб — это результат коллективной сублимации, связанной с желанием делегировать ответственность за нарушение собственных границ приватности на всё сообщество. Это вообще принцип работы социальных сетей: мы выкладываем личные фотографии, потому что нам дают легитимный инструмент для их публикации. По своей природе большинство людей склонны защищать информацию о своей личной жизни — это естественный рефлекс. Он противоречит другому качеству — естественному нарциссизму. Социальные сети, с одной стороны, притупляют защитный рефлекс, превращая раскрытие информации в удобную игру с лайками и шерами. С другой — они превращают нарциссизм из индивидуальной истории в историю коллективного опыта. Не очень ловко много говорить о себе, но когда ты сидишь в закрытой комнате в кругу людей, цель которых — говорить о себе, ты тоже начинаешь говорить, много и подробно. Частично по такому же принципу работают клубы анонимных алкоголиков и так далее.
Флешмоб в социальных сетях, особенно связанный с массовой публикацией каких-либо фотографий, — следующий этап этой работы над собой. Появляется тема, которая позволяет как-то структурировать память и связанные с ней фотографии. Фотографии, которые казались неуместными или проходными (не способными получить достаточный эмоциональный и количественный, в виде лайков, отклик со стороны сообщества), оказываются подходящими, нужными, уместными. Флешмоб выступает коллективным редактором, заказчиком контента. Контент сам по себе, и фотография в том числе, теряют ценность вне структуры. Флешмоб эту структуру создаёт, у пользовательского контента появляется добавленная стоимость.
В случае с ретроспективными фотографиями к этому добавляется ещё и возможность «легитимизировать» себя в прошлом. Опросы показывают, что пользователи социальных сетей особенно трепетно относятся к фотографиям, где они запечатлены в иные периоды своей жизни, — детства, юности, взросления, студенчества или просто в другой возрастной период. Такие фотографии реже выкладываются, они тщательно отбираются и сортируются, они чаще и больше осмысляются. Это рациональная стратегия: ретроспективные личные фотографии получают более значительный эмоциональный отклик. К этому готовятся, потому и подходят к использованию таких фотографий тщательнее. В целом к прошлому относятся сакральнее, чем к настоящему и будущему. Это своеобразное религиозное чувство. Отсюда и некоторая робость, неуверенность в таких случаях.
Неудивительно, что флешмоб оказывается своеобразным моральным вызовом. Во-первых, ты подавляешь естественные рефлексы. Во-вторых, ты публично вступаешь в клуб нарциссов. В-третьих, ты тревожишь память. И хотя социальные сети придуманы ровно для того, чтобы на все эти сомнения не обращать внимания, человек считает нужным сказать всем: «В отличие от вас, мне немного неловко, извините, но я не хочу быть в стороне». В этот момент он действительно думает, что его эмоция оригинальна, но на самом деле нет. Она универсальна. Мы извиняемся за то, что не до конца разобрались, чего на самом деле хотим.
Чтобы прочитать целиком, купите подписку. Она открывает сразу три издания
месяц
год
Подписка предоставлена Redefine.media. Её можно оплатить российской или иностранной картой. Продлевается автоматически. Вы сможете отписаться в любой момент.
На связи The Village, это платный журнал. Чтобы читать нас, нужна подписка. Купите её, чтобы мы продолжали рассказывать вам эксклюзивные истории. Это не дороже, чем сходить в барбершоп.
The Village — это журнал о городах и жизни вопреки: про искусство, уличную политику, преодоление, травмы, протесты, панк и смелость оставаться собой. Получайте регулярные дайджесты The Village по событиям в Москве, Петербурге, Тбилиси, Ереване, Белграде, Стамбуле и других городах. Читайте наши репортажи, расследования и эксклюзивные свидетельства. Мир — есть все, что имеет место. Мы остаемся в нем с вами.