Как превратить кухонные разговоры в образовательный проект Создатель полузакрытого клуба любителей нон-фикшн «Курилка Гутенберга» Михаил Янович рассказал The Village, что делать, когда книжек так много, а жизнь такая короткая

Наверное, желание, чтобы вслух звучали интересные мысли, всем нам свойственно. Может быть, это с детства — любовь сидеть на кухне родителей, когда к ним приходят друзья и общаются. Разговоры о книгах — это вообще такая кухонная история.

Об умняшечках

Я совершенно не помню, как мы начали делать «Курилку». Мы с друзьями собирались у меня дома. Я как-то предложил: «Ребят, давайте попробуем что-нибудь пересказать, кто что читал и кто что помнит». И это было невыносимо постыдно — я только потом узнал у одного из спикеров «Курилки» такое словосочетание — second-handed confusion. Это когда ты испытываешь чувство неловкости за ближнего своего, он понимает, что ты испытываешь за него чувство неловкости, и вы все начинаете испытывать чувство неловкости.

Первые три «Курилки» проходили примерно так: садились 10 человек в круг на пол и каждый пытался интересно, эмоционально и увлекательно пересказать какую-то книжку, которую подготовил. Но тот задор, который был анонсирован, никак не соотносился с тем, что происходило. Первый пересказывает — все молчат. Следующий пересказывает — гробовое молчание. Третий — тишина. И ощущение полного провала. То ли формат, то ли идея дурацкие. Ведь казалось, что со всеми нами происходят интересные тексты и отклик должен быть настолько силён, что этим хочется поделиться. Мы же все тут такие умняшечки — красивые, интересные, влюблённые, а получается какая-то советская библиотека.

Я больно пережил несколько таких курилок, но от идеи не отказывался и продолжал упорствовать. Я стал думать, в чём проблема. И тут мне стало понятно, что все пересказывают в рамках одного сценария: какой-то формальный пересказ, какая-то бухгалтерская отчётность, а не рассказ о своих эмоциях. В итоге мы вывели рецепт лучшего пересказа — это когда ты пересказываешь наиболее зацепившие тебя вещи, которые складываются в единую историю.

Ты испытываешь чувство неловкости
за ближнего своего, он понимает, что ты испытываешь за него чувство неловкости,
и вы все начинаете испытывать чувство неловкости

О пластичности мозга
и рождении тюрьмы

В 2012 году я прочитал книжку Нормана Дойджа «Пластичность мозга», и она стала для меня книгой года. Я был настолько ошеломлён прочитанным, что не мог держать это в себе. Я понял, что это книга с большим последействием, после которой хочется бросаться в атаку и которую надо пересказывать. Я обратился к знакомым книжным магазинам, у которых были свои площадки, и нас пустило к себе «Читалкафе».

Мы от балды придумали название «Курилка Гутенберга» и слоган: «Прочитай — перескажи. Жизнь коротка — книг много». «Курилка» — потому что, по моим впечатлениям, в университете курилка была самым эффективным пространством для личностного роста. Я там не столько курил, сколько общался: ты прослушал лекцию, там было пять минут чего-то интересного, и вот это ты пересказываешь какому-то параллельнику, который этого не слышал, миксируя с историями из личной жизни.

К нашему ужасу, в «Читалкафе» пришли 70 человек. Как они о нас узнали — загадка. Было анонсировано три пересказа. Пришло два пересказчика: я рассказывал про «Пластичность мозга», а мой друг Миша Майзульс — про совершенно убойную книжку Мишеля Фуко «Надзирать и наказывать» об экспериментах с тюрьмами и психиатрией. У меня был в целом чудовищный пересказ (друзья, которые пришли, рассказывали), но Миша спас положение.

После этого раза появилось какое-то постоянное количество желающих участвовать в курилках, и всё завертелось. Сейчас курилки проходят крайне спорадически: раз в три месяца или два раза в месяц, и это зависит исключительно от задора желающих.

Мы же все тут такие умняшечки — красивые, интересные, влюблённые,
а получается какая-то советская библиотека