Издательство: Ад Маргинем, 2014

 

Киевлянина Алексея Никитина можно было бы запомнить и по первым его романам — «Маджонг» и «Истеми». Который год он тенью ходит по лонг-листам литературных премий. С первых книг Никитин нащупал свою главную тему, временную координату своей прозы, — это та самая середина 80-х годов, последний момент существования советской империи, когда всё замерло, чтобы затем обрушиться и разлететься на сотни осколков. В этой теме автор не одинок — её с разной степенью успеха эксплуатируют на разных углах постсоветского пространства самые разные писатели, от Михаила Елизарова до Михаила Гиголашвили.

Не то чтобы тему можно было считать трендом — слишком уж она зависима от интереса одного очень конкретного издательства. Но для поколения сорокалетних и старше 80-е становятся точкой отсчёта, неким моментом последнего объединения: по сути, книги Гиголашвили и Никитина, например, не слишком отличаются друг от друга, и там и там одни и те же менты, наркотики, нелепые смерти. Ностальгировать по этому времени невозможно, но невозможно, оказывается, и вычеркнуть его из памяти. Всё это верно и для Никитина. Его последняя книга, «Victory park», ещё в рукописи номинированная на «Нацбест» и на «Русскую премию», рассказывает о Киеве 1986 года. Место действия, хоть и не обладает особой привлекательностью, всё равно играет здесь главную роль.

 

У каждого человека в голове
лежит мусор
— куча мусора, —
и его мусор гниёт. Выделяется тепло, тепло его греет, и ему кажется,
что он мыслит