«Лука»: Солнечная итальянская сказка об оборотнях и ксенофобии Или как Pixar обращается к неамериканскому контексту

В итальянском море неподалеку от Генуи рыбаки охотятся на мифических морских чудовищ. Остальные жители небольшого городка трепещут перед чужаками. Морские чудовища действительно существуют, только они никакие не чудовища, а просто чешуйчатые создания, живущие такими же семьями, воспитывающие рыбок-питомцев и участвующие в кулинарных соревнованиях. Один из таких мальчиков — подросток Лука с депривированным папой, гиперопекающей мамой и дремлющей бабушкой. Как и все дети на глубине, его воспитывают в охранительной парадигме «мы тут не говорим и не мечтаем о поверхности». Но, оказавшись на поверхности, Лука внезапно выясняет, что способен превратиться в обычного мальчика, только ему надо научиться ходить, кататься на велике и привыкнуть к жизни с фантомным хвостом.

Его компаньоном в путешествии на сушу станет решительный Альберто парой лет старше. Он мечтает о «Веспе» по постеру «Vespa — это свобода» и перебарывает страхи заклинанием «Силенцио, Бруно!» — так он называет запрещающий голос в голове, который мешает скатываться с ветерком с горки и прыгать с высокой башни. Двое начинают осваиваться в городке, стараясь не выдать себя: морские чудовища превращаются из людей в самих себя, когда соприкасаются с водой. Подростки знакомятся с местной девчонкой Джульеттой с одноруким усатым папой и включаются в велогонку за денежный приз — чтобы купить долгожданную «Веспу», а не довольствоваться нищенской поделкой с вешалкой вместо руля.