«Я человек без кожи» Как заниматься искусством, когда у тебя пограничное расстройство личности
Элина Долл — петербургская художница и представительница искусства аутсайдеров. У девушки пограничное расстройство личности. Она профессионал среди художников-аутсайдеров и аутсайдер среди профессиональных творцов. Она рисует и мастерит кукол с детства. Элина пережила семейный абьюз, голод и буллинг. Творчество Элины — это попытка рассказать о реальности, ежедневно уничтожающей художницу.
Аутсайдер-арт (от английского «outsider art»), или «неограненное искусство» (по-французски art brut), — термин, которым в послевоенной Европе начали обозначать творчество художников-самоучек, по разным причинам отрезанным от истеблишмента. Художником-аутсайдером может считаться человек с психиатрическим опытом, а также люди с ограниченными возможностями, зависимым поведением, опытом тюремного заключения или другими формами социальной изоляции. Главный критерий — оторванность от культурной индустрии или других объединений. Зачастую такие художники не имеют художественного образования и мало заинтересованы в зрителе.
Автор The Village Сергей Другой рассказывает историю Элины через четыре ее работы.
Работа 1. «Внешний мир, внутренний мир»
Глава о детстве в 90-е
Эту картину я создала в 13 лет. Из своего детства я запомнила полнейшую чернуху, типичную для 90-х. Я росла в спальном районе Петербурга с ощущением, что меня в любой момент могут побить гопники или компании алкоголиков во дворе. Примерно в том же возрасте меня поразила книга Луи Буссенара «Капитан Сорви-голова». Я хотела быть как главный герой: бесстрашной, сильной, с пламенным сердцем — не таким, как многие окружавшие меня люди. Тогда, видимо, и оформилось противоречие между моим «я» и давящим на меня окружающим миром.
Элине 37 лет, всю свою жизнь она провела в Петербурге. Впервые мы встретились на перроне вокзала в Петрозаводске, куда Элина приехала в качестве спикера на фестиваль ментального здоровья. Художницу было несложно найти среди толпы пассажиров, вышедших из поезда: высокая синеволосая девушка, с белым гримом на лице и в юбке в черно-красную клеточку, напоминающую шотландский килт.
По дороге от вокзала до гостиницы Элина сказала, что предпочитает ходить пешком. Даже в незнакомом городе она протопчет собственный маршрут. Вся Элинина жизнь — это протопывание новых троп, попытка дойти до подходящего только ей способа говорения о собственных переживаниях.
— Я была художником сколько себя помню, — вспоминает Элина. — Рисовать я начала в раннем детстве, причем сразу же неакадемично: я не хотела, чтобы мои рисунки были похожи на реальный мир. Человечки выходили у меня нереальными, с тонкими ручками-ножками и большими головами. Тогда же я начала делать кукол из всего, что под руку попадется: тканей, цветов. Отсюда и псевдоним.
Родители разглядели в дочери творческий потенциал и отдали ее в художественную школу на канале Грибоедова, в которой Элина проучилась четыре года.
— В той художке нас натаскивали на академический рисунок, — вспоминает Элина. — Я терпеть не могла это место. Мрачное здание с огромными потолками, где старушки-преподавательницы заставляли меня писать акварелью на рвущейся бумаге плохого качества.
Намного лучше дела обстояли в Аничковом дворце, куда Элина ходила в детский дизайн-центр Сергея Таланкина. В центре дети рисовали что хотели, им давали дефицитные в то время канцтовары вроде гелевых ручек с блестками и самоклеющейся бумаги. Детские работы Элины выставлялись на международных выставках «Знак» и «Модулор».
— Занятия в кружках были твоей инициативой?
— Скорее, мама постоянно запихивала меня на всякие занятия. Я и на плавание ходила, и на вышивание, и в кружок краеведения. Мое мнение при этом особо не учитывалось: мама ставила меня перед фактом, что мне нужно идти в очередной кружок. Иногда я сама проявляла инициативу. Когда мне было 11 лет, я уговорила маму отдать меня на танцы. Но преподаватели заявили, что я слишком старая, чтобы учиться танцевать.
Элина терпела. С самого детства она хотела быть сильной. Когда ей было пять лет, она гоняла мушек, случайно задела раскаленную дверцу печки и обожглась. Несмотря на сильнейшую боль над коленом, девочка лишь через день рассказала об ожоге родителям. Элине было стыдно, что она поранилась, занимаясь ерундой.
Стыд и чувство вины — пожизненные спутники Элины. Долгое время она жила с мыслью, что сама была виновата в абьюзе со стороны отца, учителей, одноклассников.
Родители надеялись, что Элина станет «порядочной женой», научится шить, вязать и вести домашнее хозяйство. Получилось наоборот: Элина до сих пор ищет себя и пытается разобраться с детскими травмами.
Работа 2. «Выхода нет»
Глава об абьюзе в школе и дома
Здесь я изобразила преследующее меня с детства состояние, будто я в этом городе как в ловушке, из которой не могу выбраться. Впервые я почувствовала его в школе. Я пошла туда с удовольствием: мне купили красивый красный рюкзак, советское коричневое платье. Мама сшила красивый белый кружевной передник, а сестра сделала шикарный бант — белую кружевную розетку, а в ней цветы из ленточек. Я надеялась, что встречу друзей. Уже в первые годы учебы иллюзия разбилась вдребезги. В этом зверинце я провела десять лет.
Я чувствовала себя вещью, мебелью, которую можно поставить в угол, чтобы не отсвечивала. Родители отдали меня в класс для детей с ослабленным здоровьем — видимо, из-за миокардита (болезни сердца, возникающей в качестве осложнения инфекционной болезни). Но в старшей школе я училась с выходцами из неблагополучных семей. Нас было человек 30 в классе, две трети — гоповатые барышни, унижавшие не только друг друга, но и парней. Меня, правда, почти не трогали из-за слухов о буйном характере моего папы. Я тоже никого не трогала, жила сама по себе, но все равно побаивалась своих одноклассниц.
Когда я приходила домой из школы, меня ждал тоталитарный режим. Постоянная ругань, крики со стороны отца на меня и мать.
Чтобы прочитать целиком, купите подписку. Она открывает сразу три издания
месяц
год
Подписка предоставлена Redefine.media. Её можно оплатить российской или иностранной картой. Продлевается автоматически. Вы сможете отписаться в любой момент.
На связи The Village, это платный журнал. Чтобы читать нас, нужна подписка. Купите её, чтобы мы продолжали рассказывать вам эксклюзивные истории. Это не дороже, чем сходить в барбершоп.
The Village — это журнал о городах и жизни вопреки: про искусство, уличную политику, преодоление, травмы, протесты, панк и смелость оставаться собой. Получайте регулярные дайджесты The Village по событиям в Москве, Петербурге, Тбилиси, Ереване, Белграде, Стамбуле и других городах. Читайте наши репортажи, расследования и эксклюзивные свидетельства. Мир — есть все, что имеет место. Мы остаемся в нем с вами.
